Максим Сабайтис - Битва за небо

• Название: Битва за небо
• Автор: Максим Сабайтис
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-397-0

Роман «Битва за небо», первый том сериала «Небесная империя», продолжает лучшие традиции российской боевой фантастики и японского аниме!

В этом мире все не так, как у нас. В конце XVIII века история пошла здесь иным, более извилистым путем. Вместо технологий, основанных на паре и электричестве, миром правит психотехника – магия новейшей эпохи. К концу XX века в смертельном противостоянии сталкиваются четыре империи, четыре могущественные силы: Россия, Британия, Япония и Священная Римская Империя. Великие маги-психотехники ведут незримую битву за контроль над четырьмя стихиями и человеческими душами. Исход этого беспрецедентного противостояния определит судьбу народов Земли, даст понять, куда какой дорожкой идти человечеству дальше.

---

Воронин скривился, полез трясущейся рукой в карман и достал оттуда пилюлю.

– Видения закончились, – сообщил он, с усилием проглатывая лекарство и запивая его горячим чаем. – Больше мы о Николае не узнаем футуроскопическим способом ничего. Связь продолжает существовать, но активизировать ее в сознательном состоянии Ксения не может.

– Сны… – пробормотал Поликарп Матвеевич. – Она снова стала кричать во сне. Только если раньше по ее выкрикам с некоторыми погрешностями реконструировалось все увиденное, то теперь этот номер не проходит. Ксения выкрикивает имя Николая и с ужасом повторяет слово «нет». Как и сразу после комы, после пробуждения никаких воспоминаний у нее не остается. Если бы только мы могли проникнуть в ее сон…

– Такие средства существуют, – признался профессор Воронин. – Их для чего-то засекретили военные, но нам, футуроскопистам, они известны. Элементарная комбинация из препаратов, имеющихся в любой аптеке. Только ничего в ее снах мы не увидим, потому что она видит не сны, а будущее. Препаратов же для показа будущего посторонним не существует. Пока что. Да и вряд ли они когда-либо будут созданы. В силу уже упоминаемых неоднократно причин.

– В мире однозначного будущего место футуроскопии может занять стилевидение, – немного подумав, заявил третий собеседник. – И в этом случае связка Ксения – Николай как бы вывернется наизнанку. Стилевидение Николая будет непроизвольно напоминать ему Стиль Ксении. Судя по твоим сообщениям, Сергей, один раз что-то похожее уже произошло.

– Не до конца, – уточнил Воронин. На его бледном морщинистом лбу выступила испарина – началось действие лекарства.

– Во Владивостоке, на стрельбище, Николай едва не потерял контроль над своим талантом, но в последний момент сумел собрать энергию и перенаправить его с Ксении на находившегося поблизости капитана военной разведки. Так что окончательной инверсии еще не происходило ни разу.

– Отчего-то мне кажется, что полная инверсия этой связи произойдет в Час Ноль, – пробормотал Поликарп Матвеевич. – И тогда неподготовленный подмастерье может впасть в кому, как когда-то это произошло с Ксенией. Только на этот раз чуда не произойдет.

Сидящие за широким деревянным столом молча переглянулись, но промолчали. Подобный сценарий не противоречил их расчетам, более того – выглядел самым реалистичным. И пусть до поры до времени будущее оставалось неоднозначным, собравшиеся в обеденном зале мариенбургской психотехнической школы не знали, как можно избежать развития ситуации именно в этом направлении.

Не буду рассказывать, как мы добрались до аэродрома. Не потому, что обошлось без приключений, погонь и стрельбы, а просто потому, что запомнил этот фрагмент нашего путешествия крайне смутно. Перерасход внутренней энергии выродился в бешеную пульсацию крови, одышку и дрожащие конечности. Каким образом я бежал и не падал – известно только моему ангелу-хранителю. Дмитрий, правда, утверждал, что я иногда даже обгонял его, выбиравшего кратчайший путь и отстреливавшегося из пистолетов.

На наше счастье, никто из гнавшихся за нами не раскочегарил паромобиль – против этого вида транспорта пистолетные пули были бы бессильны.

Еще один непонятный момент – отсутствие засад на пути от аптеки до аэродрома. На месте рационалистов я бы высчитал, куда и какой дорогой мы побежим, после чего посадил бы еще одного пулеметчика на нашем пути. В моем состоянии хватило бы обыкновенного ружья, поскольку читать Намерения на бегу я уже не мог, а следовательно, и не ощутил бы, что в меня целятся.

Возле ворот, ведущих к причальным мачтам, дежурила пара российских авиаторов, при параде и полном наземном вооружении. Дмитрий тем временем расстреливал последнюю обойму. В ответ тоже звучали выстрелы, но нас так и не ранило, только вот мне шальная пуля срезала одну из кисточек на высовывавшейся из-за плеча катане. Упавшую кисточку я, между прочим, ухитрился подобрать и сам того не заметить – в таком вот полубессознательном состоянии меня и доставили на борт «Зенона». Я заснул, когда увидел триколор на знакомом борту дирижабля. Дмитрий проследил, чтобы мне не мешали дойти до нашей с ним каюты, заботливо придержал дверь, когда я входил внутрь и накрыл меня пледом после того, как стало ясно, что на сегодня движения моего тела завершены.

Перестрелку с толпой, что выломала ворота и разогнала вооруженную охрану, я тоже пропустил, равно как и наш поспешный взлет. Хорошо еще, что на армейских дирижаблях не принято в чужом порту останавливать паровую машину и выстужать котлы.

Зато к самому важному происшествию на «Зеноне» меня что-то разбудило. Я открыл глаза и увидел перед собой знакомый узор из заклепок. Едва заметная вибрация подтвердила мне: мы летим в расположение Комиссии, а треклятый Сан-Франциско остался далеко позади.

Поворот головы позволил мне увидеть спящего напарника. Он тоже не потрудился раздеться, но, в отличие от меня, нашел в себе силы снять хотя бы сапоги.

Алексей, с тревогой подумал я. Что будет с ним в столь растревоженном городе? Где он сможет найти убежище от коварных революционеров, расчетливых рационалистов и горящих жаждой мщения блэкджеков? А ведь есть еще и неизвестная никому, кроме него, величина – подводники капитана Немо. Они ведь тоже где-то в городе, недаром мы встретили днем мэтра Джонса.

Воспоминание о калифорнийских революционерах заставило меня ощутить приступ тошноты. Проклятые последствия перенапряжения мешали радоваться жизни, тому, что я вырвался из американского ада, в котором мог не один десяток раз погибнуть – от пули, меча или яда. О, Гатчина, Гатчина! О, славная столица России, величественный Санкт-Петербург, есть ли во всем остальном мире места, походящие на рай сильнее вас? Или это во мне говорит мой патриотизм, заставляющий хвалить местность только потому, что она является твоей родиной?

А революционеры, в особенности старый Мэтт со своим паромобилем, не выходили у меня из головы. Словно какая-то заноза сидела в мозгу. Я встал с койки, мягким неслышным шагом прошелся от иллюминатора до двери и обратно. Дмитрий повернулся носом к стенке и, не просыпаясь, создал во сне Воздушную Ловушку, растрепавшую его и без того взъерошенные волосы. Тоже перетрудился.

Я аккуратно коснулся его Ловушки кончиком катаны. Нечего тратить силы на неосознанную психотехнику.

Ловушка разрядилась легко, как будто только этого и ждала. Впрочем, мне был хорошо известен Стиль Ледянникова, а потому я знал, как нейтрализовать его энергетические фокусы.

Стиль, Мэтт и ощущение надвигающейся угрозы как-то незаметно совместились в моем сознании, спаялись в единую мысль, и я понял, что старый революционер вряд ли позволил бы нам улететь из Сан-Франциско живыми. Более того, я даже догадался, каким образом он решил отправить нас на тот свет.

Около минуты ушло на то, чтобы разбудить Дмитрия. Напарник норовил создать очередную Воздушную Ловушку и заснуть по новой. Только сконцентрировав энергию на самом себе и усилив тревожное Намерение раз этак в двадцать, удалось поднять Ледянникова на ноги.

– Чтобы проверить угольные отсеки на предмет размещенной там бомбы придется искать и будить штатного лозоходца, – моментально разобравшись в моих путанных объяснениях, сказал напарник и стал натягивать на себя сапоги.

Чтобы найти лозоходца, мы прошли вперед, на наблюдательный пост, где дежурили и поддерживали корабельную Воздушную Ловушку два «психа» в белых мантиях с андреевскими крестами.

– За лозоходца у нас судовой врач, он же кок, каюта номер шестнадцать, – выслушав нас (говорил в основном Дмитрий, поскольку я то и дело сбивался на торопливую и бессвязную речь, а он, натренированный Несвицким, мог складно излагать свои мысли в любом состоянии), объяснили авиаторы.

Поблагодарить ответившего нам «психа» мы не успели, равно как не смогли и предотвратить взрыв.

«Зенон» клюнул носом, завалился вбок и начал падать в океан.

К аппаратам тяжелее воздуха без предубеждения относились только две категории лиц: безумные «психи», готовые забраться в планер и подгонять его при помощи устраиваемых в нужном месте восходящих потоков воздуха, и не менее безумные рационалисты, считающие, что если есть в механизме возможность контактировать без неполадок с аурой «психа», то данный механизм априори несовершенен.

Дмитрий же относил себя к людям здравомыслящим, полагающим, что любой аэровоздушный аппарат пригоден для полетов в том случае, если на нем можно упасть с большой высоты без какой-либо опасности для своей жизни.

Адская машинка старины Мэтта полностью уничтожила двигатели, повредила газохранилище и котел, разорвала в клочья половину задействованных камер. Если бы в авиацию не шли косяком психотехники, «Зенон» утонул бы в ближайшие две минуты. Но нашлись герои, взявшие под психотехнический контроль пар в котле и щели в газовом хранилище. Разгонявшую «Зенон» Воздушную Ловушку, правда, спасти не удалось – ее повредило взрывной волной, а потому дежурные психотехники поспешили избавиться от теряющей стабильность области повышенного давления.