А. Веста - Доля ангелов

• Название: Доля ангелов
• Автор: А. Веста
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-0109

Хозяин роскошной яхты «Мертвая голова» на спор отправился по ночной воде к маяку. Утром яхту обнаружили пустой... Наследником богатства исчезнувшего бизнесмена становится его брат – сочинитель детективов Арсений Варрава. Он молод, нелюдим и не верит в священные мифы. Но в его руках оказываются две странные вещицы – дневник знаменитого гипнотизера и старинный перстень с рубином.

По преданию, перстень Чингисхана, верный знак Бога Войны, столетиями хранился в монастырях Тибета. Во времена Гражданской войны этот перстень был талисманом начальника легендарной Азиатской дивизии барона Унгерна, обладавшего сверхъестественным даром повелевать, вершить судьбы людей и государств.

А попавший в руки писателя дневник повествует о зловещих черных мессах, проходивших в послевоенной Москве, участниками которых становились сталинские сановники...

И вот уже сам Арсений невольно вовлечен в череду мистических событий, а по его следу идут агенты тайной секты, под названием «Лисицы Чингисхана»...

---

   Я имел неосторожность выступать с перстнем, и кое-кому известно, что он у меня. Я хотел передать перстень Сталину – не удалось, но теперь не жалею. Этот человек хотел встать выше добра и зла, но он забыл уроки Атлантиды.

   Я нагрел на примусе дождевую воду. Вольф вымылся в широком китайском тазу и надел белую рубаху.

   – Когда-то ключ небес принадлежал мудрейшему из мудрецов, потом перешел к магам, – рассказывал Вольф, – и если маг встречал более сильного волшебника, он должен был отдать ему рубиновый перстень. Потом настало время воителей, и камень достался самому хитрому и жестокому. Казалось, навсегда оборвалась нить, идущая с неба. Я верну перстень в Шамбалу, его дальнейшее пребывание среди людей не только не имеет смысла, но оно опасно для самого человечества. Если он попадет к шеддим ... О, лучше не думать об этом.

   Я уношу с собой всю тяжесть этого перстня. А теперь помоги мне собраться.

   – Но ведь это мой камень! – я все еще неуверенно пробовал свой голос.

   – Если он принадлежит тебе, ты его получишь, когда придет время. Но скоро, уже совсем скоро, волшебный камень будет тебе не нужен. Ты вступишь в комсомол и...

   Вольф достал перстень, надел на безымянный палец правой руки и, прикрыв глаза, договорил:

   – Камень говорит, что «центурионы» больше не опасны мне. Для них я умер. А тебе... Тебе суждено любить крулевну: девушку с «голубой кровью», так в Польше называют благороднейших пани. Я это видел ясно, как если бы смотрел в большое зеркало.

   Я передаю тебе свой аттракцион, но отныне ты будешь работать только иллюзион и ничего больше. Ты никогда не будешь читать звездную книгу времени. Прощай, мой Мальчик-Книга!

   Я быстро научился показывать примитивные фокусы и доставать из цилиндра белых мышей и целые километры крашеной марли под горячие аплодисменты легко раненных и выздоравливающих, чувствуя, как на горящем от духоты лице пробивается первый пух.

   «Ты еще мал, но скоро ты откроешь женщин, а женщины цирка прекрасны вдвойне, – вспоминал я голос Кинга. – На арене, под гром оркестра раскрывается их красота, как в самые откровенные минуты любви, но они недоступны, как звезды...».

Глава 7 Кельтский крест

   Я – запекшиеся губы.    

Ты – серебряный родник.

    Опознание безымянного тела, выловленного в студеных водах залива, было назначено на полдень следующего дня. Маша вызвалась поехать туда со мной. Мне нелегко в этом признаться, но по необходимости прикасаясь к вещам покойного братца, я испытывал брезгливое опасенье. Его квартира, гараж и даже сходни яхт-клуба несли на себе прозрачные следы, какие оставляют на садовых дорожках слизни и дождевые черви.

   Всякое кровное родство для меня свято. В крови растворена память и душа, река бессмертия, протекающая сквозь наши временные тела и образы, но у нас с Маркелом не было общей крови, и всеми силами стараясь быть снисходительным, я напрасно понуждал к лояльности своего строптивого внутреннего зверя.

   «Не участвуйте в делах тьмы!» – это апостольское воззвание верно на все времена, но я лишь человек, и у меня свои слабости. Пересчитав наличные, найденные на полу в загородном доме Маркела, я в тот же день купил великолепный «Спортинг» и два ярких шлема. Звездные мгновенья встречи с Машей я хотел украсить пафосом и стилем настоящего «Харлей Дэвидсона». Мой старый верный байк остался пылиться в гараже.

   Машу я подхватил на шоссе у последней окраинной станции метро. Она устроилась у меня за спиной, крепко обхватив плечи ладонями. Сквозь куртку, я чуял ее тепло и краем глаза видел изящные колени. Нимб ее волос и руки на моих плечах были похожи на благословение свыше. Принято считать, что первая женщина была сотворена из ребра Адама, как некая присущая ему часть. Нет, в священные тексты вкралась ошибка: женщина – это сотканный из звездного света ореол славы рядом с мужчиной, его заслуга и награда за тяжесть земного боя. Сознаюсь, что подобные мысли приходили мне в голову лишь тогда, когда Маша была рядом.

   Раз или два мне показалось, что нас сопровождают две черных колымаги. Но где-то на половине пути зловещее сопровождение отстало.

   До Мошкарово мы добрались в три часа пополудни. Провинциальный морг, который я не берусь описывать, был забит до отказа. Должно быть, так случалось на Руси после войн и моровых поветрий, когда погибших собирали вдоль дорог и до весны складывали в ледяном подвале, но и тогда несчастные имели право на белую рубаху и нательный крест.

   Телу Мары были оказаны все посмертные почести: отдельный столик и ломкая от крахмала простыня. Я мельком взглянул на хорошо сохранившуюся татуировку: на правом плече скалился «Веселый Роджер». Кельтский орнамент, «кресты» и извивы «священного ясеня» выцвели и размылись.

   Мельком я отметил, что от буйной растительности на груди и плечах трупа почти ничего осталось, но эксперт меня уверил, что это обычное явление посмертного облысения, после длительного пребывания в воде и путешествия по каменистому дну. Я вспомнил маленькие, почти женские ладошки Маркела и отогнул простыню – кистей рук у трупа не было, видимо их тоже срезало винтом теплохода вместе с головой.

   Вскоре все грустные формальности были завершены.

   – Помянем... – на выходе из «покоя» сумрачный Харон, проводник по посмертным кругам провинциального царства мертвых, протянул мне мензурку медицинского спирта.

   – Странные существа – человеки. Они уверены, что будут жить вечно, и смело тратят время жизни, словно у них в запасе еще миллион лет. Бывало, привезут иную «колоду», а от него разит дорогим коньяком, в карманах резинки – пачками. Все это рождает в моей душе философскую грусть. Сколь в это тело бабок было вбухано! Кроме плотских утех, душе и вспомнить будет нечего. Никакого смысла в таком кругообороте.

   – А в чем смысл кругооборота? Только покороче...

   – Нет в нашем языке таких слов. Для ответа на этот вопрос у иных век уходит, но один старец-схимник нам эту дверцу приоткрыл: «Смысл жизни, – говорит, – в стяжании Духа Святого». Чуешь, какой здесь дух тяжелый. Умер человек и воссмердел. А было бы больше духа святого, он бы весь смертный дух из человека вытеснил.

   – Философия!

   – В нашем деле без этого нельзя.

   Харон глотнул из мензурки и поморщился:

   – Гадость... Кстати, в крови вашего покойничка алкоголь практически отсутствовал, что составляет ныне редкое явление.

   – Странно, я был уверен, что мой братец крепко напился, прежде чем упасть за борт.

   – Действительно, странно: пищевод и желудок обожжены грубыми химикатами.

   – Он выпил техническую жидкость?

   – Вполне возможно.

   «Итак, Маркел хватил крепкого растворителя для очистки дизеля? Все это не вяжется с его изнеженным обликом и балованным желудком. Хотя снявши голову, по волосам не плачут...»

   – А теперь «бросим макли» и распишись в конце протокола.

   Харон выложил передо мной горку заплесневелого тряпья. Я опознал спортивные брюки с лампасами фирмы «Адидас» и трусы от Армани.

   Словно оплакивая все безымянные жертвы, в сумерках пошел унылый осенний дождь.

   Стемнело, «Спортинг» пожирал километры мокрого шоссе. Впереди ожерельем огней светился мост через неширокую, по-осеннему бурную реку. Мы были уже на середине моста, когда Маша вскрикнула и, как белка, вцепилась в мои плечи. В последнюю секунду я разглядел натянутую поперек дороги цепь, попытался вывернуть руль, но на всей скорости врезался в нее под косым углом. От жесткого удара мотоцикл взбрыкнул задним колесом. Я перелетел через голову, все еще сжимая руль. Дальнейшее выпало из моего сознания...

   От удара о воду я оглох, ослеп и провалился в другое измерение, но мое второе «я», жадное до жизни и особенно активное в темное время суток, вытолкнуло бесчувственное тело на поверхность. Я очнулся, взахлеб хватая воздух и выплевывая остатки воды.

   Маша! Я судорожно искал, хоть какой-нибудь знак. Метрах в трех левее от меня бурлила вода и все еще сочился свет непогасшей фары – это «Спортинг» отдавал последний салют. Значит, меня снесло течением и Машу тоже.

   – Маша! – меня обуяла жуть, какая приходит в конце кошмарного сна, когда ты уже знаешь, что это сон, но все не можешь проснуться. Отдышавшись немного, я стал нырять в глубину, надеясь выловить ее тело. Наконец я наткнулся на нее, но не успел ухватиться за ускользающий край одежды. Я вынырнул и вновь ушел на дно. Теряя сознание от близкого удушья, всплыл, жадно глотая воздух. Маша неожиданно вынырнула рядом со мной, тяжело переводя дух.

   – Я искал тебя, Маша... Чуть с ума не сошел...

   – А я тебя...