Мишкет Либерман - Из берлинского гетто в новый мир

• Название: Из берлинского гетто в новый мир
• Автор: Мишкет Либерман
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Книга М. Либерман является хорошим вкладом немецкой писательницы в дело формирования общих ценностей человеческого общения и общежития для всех стран социалистического содружества, в дело социалистической интеграции, укрепления дружбы и сотрудничества между народами СССР и ГДР, в дело разоблачения всевозможных антикоммунистических и антисоветских измышлений и небылиц западной и пекинской пропаганды. Особую роль в этом вкладе играют те разделы мемуаров, где рассказывается о трудной, но благородной работе германских антифашистов и коммунистов с немецкими военнопленными в Советском Союзе. Несмотря на все трудности, первые разочарования и сомнения, немецкие коммунисты вместе со своими единомышленниками? советскими друзьями глубоко верили в силу и жизненность революционных традиций германского рабочего класса, в революционные потенции немецких трудящихся.

---

«Отлично, если они работают по профессии. И в том случае, если это не отпетые нацисты. Нацисты тянут волынку, но мы быстро их обнаруживаем».

«И что с ними делают?»

«Или они меняют свое поведение, или мы отправляем их на строительство дорог».

Входит мастер, показывает ему какую-то деталь. Речь идет о миллиметрах. Когда мастер уходит, я спрашиваю дальше: «Я вижу здесь и грузчиков. Как работают они?»

«Стараются, хотят здесь работать. Здесь легче выполнить норму, чем, скажем, на стройке. Нам нужны специалисты, товарищ. Наши на фронте. Подумайте об этом, когда придет новая партия пленных».

«Непременно подумаю».

Мы беседуем еще несколько минут. Он спрашивает меня, есть ли у меня книги, которыми мы могли бы поменяться. Потом мы прощаемся, крепко пожав друг другу руки. Мы понравились друг другу. Мы встречаемся почти каждый день, когда я обхожу места работы военнопленных, ибо и здесь случаются конфликты.

Три недели спустя ранним утром в воскресенье? я охотно поспала бы подольше ? стук в мою дверь.

«Можно войти? Я жена Якобсона».

Вот те на. Что ей от меня нужно?? думаю я.

«Я хочу пригласить вас отведать наши беляши? пирожки по-татарски. Вы, наверное, никогда не ели. Извините, что я вас разбудила. Мой муж сказал, что вы рано уходите. Пожалуйста, приходите в два часа дня!»

Вчетвером сидим мы за столом. Вместе поедаем целую гору беляшей. Ничего подобного я никогда не ела! А может, тогда только так казалось? Есть и водка, сколько хочешь. И настоящий кофе? специально для меня. Я тронута. Не только тем, что мне предложили кофе. Якобсон симпатяга. А его жена умница, что пригласила меня.

«Навредить? это они могут»

Вскоре после моего визита на тракторный завод я решила отправиться на стройку. С полдороги вернулась. Подумала, что не стоит приходить туда незадолго до конца смены. Смысла нет. Занялась своими личными делами. Получила продовольствие на две недели и со свертками решила отправиться в свою комнату. Нагруженная, как ишак, я стояла перед управлением. Мне повезло. За рулем легковой машины, стоявшей у здания, сидел совсем молодой шофер. Он внимательно посмотрел на меня, на мои узелки и сказал: «Садитесь, бабушка. Я еду в город и возьму вас с собой». Он подвез меня к заводской гостинице, двухэтажному кирпичному дому. «Спасибо, сынок. Правда, ты назвал меня бабушкой, но ничего, ты все-таки славный парень». Слово «бабушка» задело меня. Неужели я уже выгляжу, как бабушка? Женщина остается женщиной.

Моя комната находилась на первом этаже. Она была большой, имела центральное отопление. Был и балкон. В ней стояли три железные кровати, платяной шкаф (вот хорошо!), шкаф для посуды и керосинка. В центре? большой четырехугольный стол, четыре стула. На стене репродуктор, который можно было выключить, если не хотелось слушать (тоже хорошо.) Умывальник, душевая в коридоре. Туалет, общий для мужчин и для женщин.

Я ничего не ела весь день и накинулась на хлеб, как самый неразумный пленный. Горячую воду дала мне дежурная по этажу, сахар у меня был. Чего мне недоставало, так это человека, того единственного, с которым я охотно разделила бы эту трапезу: мужа. Он воевал на каком-то фронте. Мы потеряли друг друга. Я попыталась прогнать печальные мысли. Задумалась над тем, что мне предстоит здесь делать. Ни до чего дельного не додумалась. Вскоре я заснула.

На следующий день отправилась на стройку. Военнопленные строили два цеха. Один был наполовину готов, другой только что начали строить. Прораба я застала в его деревянной каморке на краю стройплощадки. Человек среднего возраста, выглядит больным. Инвалид войны, судя по нашивкам. Я спросила у него, не болит ли у него что-нибудь. Слишком уж взгляд сердитый.

«Не спрашивайте! О болячках здесь забываешь. План я не выполняю! У меня только пленные, а они не хотят работать. Вот навредить? это они могут! Все время отлынивают, ищут местечко потеплее. Нет, немцы? народ, лишенный совести. Только немногие ведут себя честно. А вот выполнение норм, чтобы им записали, этого они хотят все. Так дело не может продолжаться. Скажите им это, пожалуйста».

«Это я сделаю. Можете быть уверены».

Охотнее всего я сказала бы им все, что я о них думаю тут же, на месте. Но смысла в этом не было бы никакого. Пленные меня еще не знают. Они подумают: откуда-то появляется баба и начинает нас, закаленных мужчин, учить, как работать. Я решила потолковать с ними позднее.

Только не кашисты

Между лагерем и стройплощадкой находилась литейная. Беседую с ее начальником. Он не так раздражен, как прораб. Говорит: «В большинстве это неквалифицированные люди. Наши литейщики дают им прикурить. Народ это способный. Но нет интереса к работе. Думают только о том, чтобы им записали проценты. Бывают конфликты. А что делать? Война!»

«Я буду приходить почаще! Если у вас есть проблемы, скажите мне».

Теперь я разыскала нормировочное бюро лагеря. Товарищ Смирнов как раз складывает свои вещи. Ну и крохотная комнатушка, подумала я. Он отвечает за распределение работы, за учет выполнения норм и соответственно за пайки. Ему помогают румынские пленные.

«Куда вы уходите? Мне надо бы с вами поговорить».

«А мы можем поговорить прямо здесь. Это теперь вата комната. Не хотел бы уступать ее, но приказ есть приказ».

Я рассказываю ему о своих разговорах.

«К сожалению, не могу вам помочь. Я редко бываю на рабочих местах. Да это и не моя задача. И времени на это нет».

«Но что-то ведь надо сделать?!»

«Конечно. Вот вы этим и займитесь».

«Ах так? Пожалуй, вы правы. Это действительно моя задача».

«Через час можете занять свое место. Моя резиденция теперь за углом. Буду сидеть вместе с военнопленным Тодорофым. Удовольствие маленькое».

Впрочем, он чем-то недоволен. А самое скверное, он выглядит хитрым, неискренним человеком. Но хорошо притворяется. До самого конца отношения наши оставались испорченными.

По дороге к помещению антифашистского актива мне навстречу шел пленный. Коренастый, с энергичным лицом, лет двадцати пяти. «Ичик? заместитель коменданта лагеря. Я хотел только сказать вам „Добрый день!“

«Весьма любезно с вашей стороны. Много работы?»

«О да! На месте не посидишь. Утренняя смена, дневная смена, иногда и ночная смена. Ведь комендант одновременно у нас и руководитель актива».

«Кто вы по профессии, Ичик?»

«Крестьянин, из Восточной Пруссии. Был небогатым, привык работать».

«А что вы делали в армии?»

«Стрелял, хотел или нет, а приходилось. В артиллерии. Я обер-ефрейтор».

«Вам здесь не слишком трудно? Командуете?»

«А я ничего не имею против. Работать за зоной, на тракторе,? это моя мечта. Вырваться за колючую проволоку, увидеть поля. Майор из караульного батальона не пускает меня. Я немного понимаю по-русски, и он охотно со мной работает».

«До свидания! Вечером мы увидимся на активе».

«А я не в активе»,? кричит он мне вслед.

«А почему?»? кричу я ему.

«Расскажу в другой раз».

«Хорошо, Ичик». Все называют его Ичик. Что это? Имя? Фамилия? Прозвище? Я не знаю этого и до сих пор.

Обеденный перерыв. Я стою у ворот, разглядываю пленных, которые идут на обед. Сразу видно, вот рота специалистов? прямая походка, довольные лица. По крайней мере у большинства. Мне кажется, что это удовлетворение рабочего, который что-то сделал. Через двадцать минут подходит строительная рота и люди из литейной. Их походка такая же разнообразная, как и отношение к окружающему миру. О да, походка человека может рассказать о многом. Во всяком случае, я вижу здесь совсем других людей, чем те, с которыми имела дело в Можайске. А у многих надежда на то, что с «тысячелетним рейхом» будет скоро покончено и они смогут уехать домой.

Домой, домой! Да! Об этом мечтают все. Большинство пленных в лагере давно. Они попали в плен под Москвой, Великими Луками, Ржевом, Курском. Пленных из Сталинграда у нас еще нет. До сих пор на вечерней поверке майор сообщал о новостях с фронта. Ичик переводил. Пленные знают, что Красная Армия теперь наступает.

Я осматриваю кухню. Повара? двое немцев и румын. Ими руководит советская повариха. Она получает продукты. Подручный повара, молодой веселый берлинец, помешивает в котлах. Он показывает мне картофельный суп с маленькими кусочками мяса, потом пшенную кашу. Пахнет неплохо. Наверное, довольно вкусно. Отсюда я иду в столовую. Заглядываю в котелки, из которых едят пленные. Почему это суп в котлах такой густой, а в котелках жидкий? Кому достается гуща? Я вижу перед собой длинный стол для «избранных». Узнаю у шеф-повара, кто сидит за ним. Оказывается, немецкий комендант лагеря, его заместитель, руководитель актива, командиры рот, руководители мастерских. Та же картина у румын. С этим придется кончать, думаю я. Удастся ли мне это? Ничего не поделаешь, нужно! По крайней мере что касается руководителей актива. Нам не нужны антифашисты, которых называют кашистами, от слова «каша». Это те, которые с помощью показной политической активности пытаются обеспечить себе поблажки.