Джон Винер - Вместе! Джон Леннон и его время

• Название: Вместе! Джон Леннон и его время
• Автор: Джон Винер
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга крупного американского журналиста и историка Джона Винера открывает читателю Джона Леннона в той ипостаси, что мало известна широкой публике и поклонникам «Битлз». Бывший идол поп-музыки предстает как мятущаяся личность, ищущая свой путь в сложных общественных и политических коллизиях Америки конца 60-х - начала 70-х годов. Борьба против войны во Вьетнаме, движение «новых левых», феминизм - через все это суждено было пройти экс-битлу рядом с Йоко Оно, то в разладе, то в ладу с самим собой. Поэтому трагическую гибель своего героя автор называет «концом жизненных баталий Леннона».

---

По воспоминаниям Робина Блэкберна, «Джон был совсем недогматичен. Это приятно удивляло. Я думаю, он с куда более глубоким отвращением относился к существующему общественному строю, чем можно было предположить, глядя на него со стороны. Он видел, что в британском обществе господствует ограниченный в своем мировоззрении консервативный правящий класс, с которым он, как художник, уже вступил в конфликт».

Джон пригласил Тарика Али и Робина Блэкберна в Титтенхерст, чтобы дать интервью для «Ред моул». «До сих пор не могу забыть, как к редакции «Ред моул» подкатил огромный лимузин: Джон послал за нами с Робином своего шофера».

Когда во время интервью они сделали небольшой перерыв, «Джон принес очень красивую шкатулку, где лежали шесть разных сортов сигарет с гашишем. Он у меня спрашивает: «Какую хочешь?» А я ему: «Я это не курю». Почему, спрашивает. Я отвечаю, что вообще не курю, и что в кодексе международной марксистской группы, членом которой я состоял, был пункт, запрещавший товарищам курить наркоту, потому что их за это могли привлечь к суду. Он это оценил».

Интервью появилось в мартовском номере газеты за 1971 год и начиналось таким заявлением Джона: «Меня всегда интересовала политика, и я всегда был против статус-кво. Когда взрослеешь, очень важно ненавидеть и бояться полицию как своего естественного врага, ненавидеть военных, которые вечно кого-то забирают, кого-то убивают… С детства я насмехался над системой… У меня очень обострено классовое чувство, можно сказать, это мой пунктик…»

Джон рассказал о своем понимании стоящих перед «новыми левыми» политических задач. «Надо попытаться установить тесный контакт с молодыми рабочими, потому что сейчас они в наибольшей степени идеалистичны в своих жизненных устремлениях и в наименьшей степени запуганы. Революционеры сами должны найти подход к рабочим, потому что рабочие к ним не придут… Для меня проблема заключается в том, что по мере того, как я все больше и больше становлюсь настоящим, я все дальше удаляюсь от рабочих. Знаете, кого они любят - Энгельберта Хампердинка! А нас сейчас слушают только студенты - вот в чем проблема… Рабочим не нравится наше отношение к сексу. Мне кажется, что студенты уже окончательно проснулись и теперь могут разбудить своих братьев-рабочих. Я бы хотел обратиться ко всем с призывом - ломать все существующие рамки, быть непокорными в школе, оскорблять авторитеты».

Еще год назад редакторы «Блэк дуорф», и Тарик Али в том числе, убеждали Джона, что он совершает ошибку, отгораживаясь от «повседневных битв». В интервью «Ред моул» он уже заявил, что разделяет позиции «новых левых».

Джон, похоже, использовал возможность этого интервью, скорее чтобы задаться вопросами, нежели сделать политические заявления. Так, Блэкберн и Али упомянули о рабочем контроле на производстве, и Джон спросил: «А разве в Югославии не делают чего-то в этом роде? Хотел бы я туда поехать и посмотреть, как это у них получается». Они напомнили, как в 1968 году французские рабочие захватили фабрики, на что Джон возразил: «Но ведь коммунистическая партия это не приветствовала?» Они упомянули о Мао, и Джон прокомментировал: «Кажется, все революции завершаются культом личности: даже китайцам понадобился отец родной… В коммунизме западного типа пришлось бы создать вымышленный образ пролетариата, который стал бы сам для себя «отцом народа».

Еще Джон говорил об охватившем левое движение чувстве усталости и разочарования: «У нас у всех буржуазные инстинкты - все мы выдохлись».

Это были типичные для «новых левых» проблемы: революция в культуре, рабочий контроль, взаимоотношения со «старыми левыми». И Джон вовсе не повторял, как попугай, левацкие клише. Напротив, он вдумчиво и без высокомерия пытался самостоятельно дойти до сути политического радикализма.

Интервью получило широкий резонанс в Лондоне, его фрагменты с фотографией Джона и Йоко в фирменных майках «Ред моул» опубликовала респектабельная газета «Обсервер». Эволюцию Джона от увлечения наркотиками и мистикой к «новым левым» резюмировала его фраза «конец наркотическим грезам», вынесенная в заголовок материала. Интервью перепечатали многие «подпольные» издания в США. Журнал «Рэмпартс», незадолго до того разоблачивший тайное финансирование ЦРУ Национальной студенческой ассоциации и опубликовавший боливийский дневник Че Гевары, поместил на обложке июльского номера за 1971 год фотографию Джона и Йоко, перепечатав «редмоуловское» интервью под заголовком: «Герой рабочего класса становится красным».

Как говорил мне Тарик Али, «песня «Власть - народу!» была своего рода музыкальным итогом интервью в «Ред моул». На следующий день мне позвонил Джон: «Слушай, я так забалдел от нашего вчерашнего разговора, что написал для движения песню. Вы можете ее петь на демонстрациях». Я ему говорю: «Да это же просто здорово!» А он мне: «Хочешь послушать?» Я спрашиваю: «Что, прямо по телефону?» Он говорит: «Да нет, петь я не буду, я просто прочту слова». И прочитал, а потом спрашивает: «Ну как?» Я говорю: «По-моему, здорово. Я уверен, что такую песню будут петь на демонстрациях».

«Власть - народу!» вышла в канун весенней вспышки антивоенного движения. 30 апреля 1971 года две тысячи ветеранов вьетнамской войны провели в Вашингтоне марш протеста, организованный союзом «Ветераны Вьетнама против войны». Это было небывалое событие в американской истории. Парни, многие из которых потеряли на фронте руки, ноги и прибыли на митинг в инвалидных колясках, один за другим выкрикивали свои имена, воинские звания, называли подразделения, где они служили, перечисляли полученные награды. Многие плакали. Потом все они стали швырять свои ордена и медали на ступеньки Капитолия. Зрелище было душераздирающее.

3 мая в столице состоялся митинг под лозунгом «Остановите войну, или мы остановим правительство». Молодежь вышла на улицы Вашингтона, скандируя: «Все, что мы просим: дайте нам задницу Никсона». Эта акция гражданского неповиновения вызвала массовые репрессии. В один день было арестовано двенадцать тысяч демонстрантов. В 1975 году окружной суд Вашингтона вынес беспрецедентное решение о возмещении им всем морального и физического ущерба за безосновательный арест в размере двенадцати миллионов долларов.

Эта демонстрация привела Ричарда Никсона в бешенство. Судя по пресс-релизу, опубликованному Белым домом только в 1981 году, он сказал тогда Г. Хэлдимену: «Надо нанять громил, чтобы они открутили этим молодчикам головы». И Хэлдимен ответил: «Конечно, наймем убийц. Ребят, которые, знаете, многое могут сделать… Они из этих говнюков дурь-то повыбьют! Они им покажут, будьте уверены!» Тогда как раз какие-то неизвестные в штатском «повыбили дурь» из Эбби Хоффмана, напав на него на улице.

Во время проведения этих демонстраций песня «Власть - народу!» заняла одиннадцатое место в «лучшей сотне» журнала «Биллборд», а в английском хит-параде поднялась еще выше - на шестую строчку. Джон пел ее как уличную песню, как марш, как песню борьбы. Для него это все было в новинку. В его предыдущей политической песне «мы» просили политических деятелей «дать миру шанс». Теперь же Леннон утверждал, что решения должны приниматься не облеченными властью чиновниками, а всем народом. Конечно, призыв «Власть - народу!» был только лозунгом, но в высшей степени демократическим лозунгом, который к тому же имел то достоинство, что учитывал политическую реальность: любая политика - это борьба за власть.

Стихи песни выявили новый нюанс в политической позиции Джона. Сначала он дает некую революционную перспективу, сознательно переиначивая заявление, сделанное им в песне 1968 года «Революция», которая начиналась словами: «Так вы говорите, что хотите революцию?» - и завершалась предупреждением: «Можете меня вычеркнуть». Новая же песня начиналась словами: «Мы говорим, что хотим революцию, и лучше - немедленно». Вторая строчка звучала и вовсе по-социалистически: в ней он заявлял, что рабочие «должны получить то, чем они в действительности владеют». А в третьей строчке Джон заявляет о своем феминизме, соединяя личное и политическое:

Я хочу спросить тебя, брат и товарищ,
Как ты обращаешься со своей женщиной дома -
Она должна стать самой собой
И обрести свободу…

Это было требование, которое женщины-участницы «нового левого» движения адресовали мужчинам-единомышленникам. Они настаивали, что борьба за равноправие в сфере личных взаимоотношений внутри самого движения неотделима от борьбы за создание справедливого и демократического общества. И Джон полностью разделял это убеждение.

Песня, как ни удивительно, имела большой успех. В авторитетной «Книге золотых дисков» помещен список пластинок, разошедшихся в мире миллионными тиражами. «Власть - народу» едва не попала в американскую «десятку лучших» и превзошла по популярности «Дайте миру шанс» и «Революцию». Весной 1971 года она в течение восьми недель исполнялась по радио в числе «сорока лучших» - небывалое достижение для социалистической революционной песни-марша. Кстати, по-своему примечательно и то, что спустя десять лет пластинку «Дайте миру шанс» исключили из торговых каталогов фирмы «Кэпитол», а «Власть - народу!» все еще продавалась в магазинах.