без автора - Сон в Нефритовом павильоне

• Название: Сон в Нефритовом павильоне
• Автор: без автора
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

«Сон в Нефритовом павильоне» — одно из крупнейших произведений старинной корейской прозы начала XVII века (имя автора осталось неизвестным), относится к популярному на Дальнем Востоке жанру романов-снов, близких по сюжету древним мифологическим сказаниям и авантюрным повестям позднего средневековья.

Публикуется на русском языке впервые.

---

— Как можете вы говорить о дружбе, ведь я ваша пленница, — удивилась Лотос. — Но если вы так милосердны, возьмите меня под свое начало!

Хун в ответ:

— Я в самом деле предлагаю вам дружбу. Если вы не против, вот вам моя рука!

И тут Лотос разрыдалась:

— Я пришла сюда за отцом, который никогда прежде не выступал против великой страны Мин и не нарушал ее законов; он только по-соседски оказал помощь предводителю маней, но тем самым оскорбил Сына Неба. Можем ли мы рассчитывать на снисхождение?! Если вы и ваш полководец простите нас и сохраните нам жизнь, я отплачу вам верной службой, буду «вязать вам травы».[214]

— Я доложу обо всем нашему полководцу, — сказала Хун и отвела пленницу к Яну.

— Огненный князь не питает привязанности к Начжа, — шепнула она ему, — но и не предаст его. Нам нужно сообщить князю, что он может рассчитывать на прощение императора, и этим предотвратить его действия против нас.

Ян взглянул на Лотос и, помолчав, словно в раздумье, сказал:

— Государь желает привести варваров к повиновению миром, а не силой. Если Огненный князь покается в своих прегрешениях, он может получить прощение.

Лотос смогла только низко поклониться, слезы мешали ей говорить. Ян внимательно посмотрел на красавицу и отпустил ее к своим.

А Огненный князь, узнав, что его дочь попала в плен, решил было покинуть Начжа, но не успел — вернувшаяся невредимой Лотос передала ему слова полководца и богатыря, одолевшего ее в поединке. Тогда князь призвал к себе Чжудотуна, Кадара и Темура и, прихватив плененную ранее Сунь Сань, явился в минский стан. Ян приветливо встретил бывших врагов. Огненный князь, по натуре человек простодушный и не подлый, встретя такое обращение, растрогался до слез и, закусив до крови палец, проговорил:

— Хотя живу я в глуши, мое сердце не каменное и не деревянное, ведомы ему все семь страстей.[215] Никогда не забуду милосердия вашего, детям и внукам накажу о нем помнить!

Ян был доволен, приказал разбить шатры для пленников и проводить на отдых князя, его дочь и трех богатырей.

Лотос, обосновавшись в шатре вместе с отцом, задумалась: «Мой победитель и лицом и обхождением — само благородство, говорит умно, но уж больно нежен у него взгляд, когда он смотрит на меня. Если я ему приглянусь, как я буду служить под его началом? Только сдается мне, что богатырь Хун — женщина, чутье не может меня обмануть! Ради кого тогда пришла она в такую даль, да еще на войну? Если же это женщина, а женщины ревнивы, то почему она предлагает мне дружбу?» Не в силах ответить на все эти вопросы и сгорая от любопытства, Лотос направилась в шатер Хун и говорит:

— Вы сохранили мне жизнь, и я хотела бы служить у вас под началом, чтобы отблагодарить вас. Но подумала, что женщина в войске — это даже в древние времена диковина. Если на вашу сторону перешел мой отец со своими богатырями, то, может быть, этого достаточно?!

— Ваши слова удивляют меня, — улыбнулась Хун. — Когда-то Му-лань[216] заменила своего отца в войске, и никто ее не упрекнул за это.

Лотос в ответ:

— Я с рожденья живу в глуши, правил этикета не изучала, но знаю, как говорят мудрецы: мужчина и женщина не могут быть равными. Разве к ратному делу это не относится? Мне думается, что Му-лань была почтительной и преданной дочерью, но вела себя не как женщина, значит, уже поступала неверно.

Внимательно все выслушав, Хун подняла глаза и посмотрела на Лотос.

«Она хочет раскрыть мою тайну», — подумала Хун и, вздохнув, сказала:

— В мире не так уж мало женщин, которые поступали и поступают против предписанных правил. Причиной может быть и горе и любовь, да и можно ли мерить всех одной меркой?

Лотос поклонилась и вышла. «Моя догадка верна, — думала она, идя к себе. — Я пока не знаю, что за женщина Хун, но ко мне, судя по всему, она относится хорошо. Я могла бы поехать за нею в страну Мин!»

— Я знаю, что прегрешение можно искупить подвигом, — сказал дочери Огненный князь на утро другого дня. — Если полководец Ян начнет осаду Темудуна, я помогу ему и удостоюсь прощения.

— Нельзя этого делать! — ответила Лотос. — Вы прибыли сюда по зову соседа о помощи, и постыдно обратить теперь оружие против него. Самое верное — отправиться тайком к Начжа и уговорить его сдаться минам.

Князь прислушался к совету дочери и отправился в Темудун, где, узнавший о бегстве князя и его богатырей, бушевал Начжа.

— Дважды я обращался за помощью, дважды ее получал, и оба раза меня стерегла измена!

Военачальники князя ему в ответ:

— Великий Начжа, вы же видели, что ни Огненный князь, ни Лотос ничего не смогли поделать с минским войском. Полководец Ян и богатырь Хун оказались сильнее — надо покориться и сдаться на милость этих непревзойденных воинов.

Начжа выхватил меч и одним ударом развалил стол пополам.

— У меня в Темудуну зерна хватит на десять лет осады, — завопил он. — Если запереть все ворота и усердно их охранять, сюда и птица не пролетит, не то что минское войско. Если услышу еще одно слово о сдаче, разрублю, как вот этот стол!

Он приказал крепко-накрепко запереть ворота и поставить к ним усиленную стражу: он боялся не только за крепость, последнюю у него, но и за свои драгоценности и семью, которые находились здесь.

Начжа сам обошел крепость, проверяя надежность запоров на воротах и бдительность стражи. Вдруг в южные ворота постучал Огненный князь и попросил впустить его в крепость. Взбешенный Начжа закричал ему:

— Голубоглазые, красноликие мани никому больше не доверяют! Вот только доберусь до тебя, голову отрублю и тебе и всем предателям!

Он выстрелил в Огненного князя из лука, стрела попала в нагрудник и отскочила, а князь выхватил меч и крикнул в страшном гневе:

— Бабочка, летящая в огонь, не понимает, что жизнь ее на волоске, — так и ты!

Он ускакал в минский стан и обратился к Яну: — Дайте мне пять тысяч воинов, и я разнесу в щепки Темудун и вас избавлю от хлопот. Ян согласился, а Лотос говорит отцу:

— Начжа больше не на что рассчитывать, но он не покорится и будет драться не на жизнь, а на смерть. Не думайте, отец, что вам будет просто его осилить!

Огненный князь отмахнулся и повел на Темудун пять тысяч воинов во главе с тремя своими богатырями. Три дня и три ночи продолжался приступ, но крепость устояла. Темудун имел в окружности свыше ста ли, стены возвышались на несколько десятков чжанов. Сложенные из камня и скрепленные поверху медью, эти стены были неприступными. Вдобавок ко всему, за главными, наружными, стенами находились еще девять стен, и каждая могла выдержать длительную осаду. С одной силой далеко не уедешь! Но Огненный князь был горяч, как огонь, — выжидать и хитрить он не умел и потому слал в бой всё новые и новые силы. Однако Темудун стоял, словно горы Тайшань! Князь велел воинам зажечь факелы и подпалить крепость сразу со всех сторон — Начжа ветродуями сбил пламя. Князь направил в крепость реку — Начжа успел выкопать в крепости глубокие канавы, и река растеклась по ним. Пришлось Огненному князю вернуться в минский стан ни с чем и сказать:

Это неприступная крепость, человек перед нею бессилен!

— Пусть князь идет отдыхать, — произнес Ян, — а я подумаю над его словами.

Ночью Ян пригласил к себе Хун и говорит:

— Начжа крепко сидит в Темудуне — как нам его оттуда выбить, ума не приложу!

— Я тоже об этом думала, — отвечает Хун, — но ничего в голову не приходит. Правда, у Начжа зерна всего на десять лет. Если вы продержите осаду столько времени, он волей-неволей сдастся.

— Это невозможно по двум причинам, — ответил Ян. — Во-первых, государь не позволит держать здесь войско так долго. Во-вторых, и я не могу сидеть тут десять лет, не видеть отца с матерью, которые меня уже заждались. Нужно придумать что-нибудь получше.

— А кто сильнее, по-вашему, — улыбнулась Хун, — вы или Огненный князь?

— Пожалуй, не уступлю я ему.

— Значит, нельзя, как делал князь, три дня и три ночи пытаться взять крепость. Этим вы, как и он, ничего не добьетесь! Может, есть у вас все-таки какой-то план?

— Нет! И выходит, что я привел войско за три тысячи ли напрасно. Три года все мы терпели лишения, а должны будем возвратиться на родину без окончательной победы.

И тут Хун улыбнулась.

— Остается только одно — не знаю, согласитесь ли вы со мной?!

А что предложила Хун, об этом в следующей главе.

Глава восемнадцатая О ТОМ, КАК ХУН СРЕЗАЛА СО ШЛЕМА КОРАЛЛОВЫЙ ШАРИК И КАК ПОЛКОВОДЕЦ ЯН, ЗАВЕРШИВ С ПОБЕДОЙ ПОХОД, НАПИСАЛ ДОНЕСЕНИЕ ИМПЕРАТОРУ

Когда Ян спросил совета и помощи у Хун, то услышал в ответ:

— Некогда У Ци убил свою жену и благодаря этому стал большим военачальником, а Чжан Сюнь[217] накормил любимой наложницей осажденное войско. Почему бы и вам не обменять голову возлюбленной и наложницы на предводителя варваров?