Джейн Крайл - За подводными сокровищами

• Название: За подводными сокровищами
• Автор: Джейн Крайл
• Издательство: Государственное Издательство географической литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1958

Увлекательная книга о подводном мире, его растительности и животных, о приключениях, связанных с поисками сокровищ погибших кораблей у берегов Флориды, в Карибском и Средиземном морях.

---

— Я знаю, что вы устали, — сказал он. — Вы не привыкли спать на такой палубе. Но я приготовил для вас хороший большой дом со всем необходимым.

Анна и Джоун поспешили отправиться на берег в шлюпке с первой партией багажа. Они стремились побыстрее исследовать белый берег этого острова, лежащего в южных морях. Пальмовые рощи защищали его своей тенью. Когда мы высадились на берег со второй партией багажа, девочки встретили нас со скучными физиономиями. Джоун отвела меня в сторону, чтобы капитан Джонсон не услышал нашего разговора.

— Ну и дом, вот ты посмотришь, — сказала она, — он не больше каютки этого парусника.

— А насекомые как кусаются! — добавила Анна, отбиваясь от мириадов москитов, которые гудели над ее головой.

На Багамских островах почти всегда с моря дует легкий ветерок. Как правило, воздух свеж и прохладен от частых ливней, но в день нашего прибытия было жарко и душно, ветра совершенно не было. И ко всему этому мы еще устали и проголодались. Девочки почти не преувеличивали, когда жаловались на размеры нашего временного жилья. Домик действительно оказался 20×20 футов. В нем были три дощатые кровати на восьмерых. Нам не хватило бы места для того, чтобы всем улечься на полу, если бы мы не вынесли из него всю мебель. Барни рывком сбросил со спины вещевой мешок и стал громко восхищаться чистотой ярких покрывал, новой скатертью и свежими занавесками. Пренебрегая жарой, мухами и комарами, которые преследовали его от самого берега, он стал весело раскладывать вещи и устраиваться по-домашнему. Я взглянула на скучные физиономии детишек.

— Детки, — сказала я им, — если насекомые действительно кусаются так больно, как вы говорите, то папа первый захочет уехать отсюда. Но если кто-либо из вас пожалуется, то он нарочно останется здесь, пока всех нас они не закусают до смерти. Похвалите домик.

Они меня послушались. Вскоре подул ветерок и все насекомые исчезли. Все налаживалось.

Первым серьезным вопросом, который нам предстояло решить, был вопрос о ночлеге. Как поделить три маленькие кровати между восьмерыми, включая Брайена шести футов ростом. Мы обратились за консультацией к капитану Джонсону: он сам, его жена, шестеро детей и теща — все жили в домике, ничуть не больше нашего. На Багамских островах пространство было не менее растяжимым, чем время. Поэтому капитан Джонсон настойчиво уверял нас, что в домике вполне достаточно места и что все уладится к лучшему. Все действительно уладилось, когда он нашел для нас еще один домик.

Вначале при решении вопроса, кто с кем будет спать, мы руководствовались соображениями приличия. Мальчиков поселили в одном доме, а Барни и я вместе с девочками устроились кое-как на трех кроватях в другом домике. В первую ночь Джорджа преследовали ночные кошмары. Пока его раздирали морские хищники капитана Джо, никто не мог сомкнуть глаз в домике № 1. У Сюзи откуда-то появился таинственный зуд. Ее стоны и почесывания не давали спать ни ей, ни другим жильцам домика № 2. Лишь к рассвету нам удалось как-то успокоить Сюзи. Но вскоре у самого окна на ветке пристроился петух и стал кукарекать. Утром у Сюзи поднялась температура до 39°. По симптомам у нее было сразу три болезни: корь, скарлатина и ветряная оспа. Все ее тело приобрело цвет вареного рака, покрылось какими-то шишками. Некоторые шишки она расцарапала до крови. Похоже было, что она заболела медузной лихорадкой. Но в воде никто не видел медуз и сначала никто больше от них не пострадал. Вскоре и Джордж заболел тем же недугом. Мы превратили домик № 1 в больницу. Барни и я занялись лечением детей. Как только кто-либо из детей заболевал, мы его сразу помещали в палату для больных. Постепенно все по очереди побывали в домике мальчиков, переоборудованном в больничную палату. Мальчики, девочки, взрослые и дети — все спали вместе в том или другом домике, в зависимости от тяжести болезни. Когда все заболевают лихорадкой, условности скоро забываются.

От местных жителей мы скоро узнали, что эта сыпь — следствие укола «морских игл», на вид невинных, похожих на плавающие в воде обломки сосновых игл. Фактически это были жалящие животные, столь же ядовитые, как и медузы. Может быть, эти морские иглы представляли собой медуз в какой-то стадии развития. Дело в том, что сыпь ничуть не отличалась от той, которую вызывают прозрачные крохотные медузы Карибского моря. Наши длинные трико и фуфайки с высокими воротами нисколько не защищали от тонких острых игл, которые попадали за воротник, а затем втирались тканью в кожу. Сыпь сильнее всего поражала шею, пояс или же тело вокруг краев бюстгальтера. В этих местах иглы обычно попадали под ткань. Антигистамины не давали никакого облегчения. Каламиновая примочка оказывала лишь незначительное действие. Только додеин выручал и давал возможность сомкнуть глаза ночью. Несмотря на медузную сыпь, пребывание на острове Андрос все же было приятным. На другой день после нашего прибытия ветер стал прохладным. Москиты нас почти не беспокоили. Мы все привыкли к жестким дощатым постелям и к петуху, который кукарекал на рассвете. Едой нас обеспечивал караван, состоявший из членов семейства Джонсон, которое торжественно шествовало по пальмовой роще к нашему не имевшему кухни домику, балансируя на голове корзинами и котелками, наполненными снедью. Завтрак не отличался от обеда, обед не отличался от ужина. Каждый раз подавался черный горошек, рис, тяжелый хлеб в виде лепешек и вареные сухопутные крабы, которые в это время года тысячами переселялись в море. Скоро мы привыкли и полюбили сочный темно-коричневый с горьким привкусом жир крабов и сладкое белое мясо клешней. У нас был такой аппетит, что все казалось очень вкусным.

Барни написал целую поэму, посвященную путешествию. Она была сочинена для детей в ознаменование нашего благополучного возвращения, и в ней получили бессмертие блюда которые нам подавались.

На обед в день нашего прибытия
Нам подавался рис с внутренностями крабов,
А к ним еще добавлялись черный горошек и лепешка
И чуть-чуть масла.

На обед второго дня
Нас кормили черным горошком с рисом;
К тому же нас угощали внутренностями крабов с маслом,
А еще и вкусной лепешкой.

На третий день на обед
Нам подавали черный горошек со свиным салом.
Еще был рис и внутренности крабов с маслом.
Все поедалось с аппетитом.

На четвертый день обед был особенно вкусным.
Вкуснее, можно сказать, мы не едали.
К нему нам подавали внутренности крабов с маслом
И черный горошек со свиным салом.

А в пятый день мы ели черный горошек.
К обеду был рис
И внутренности крабов не забыли.
Обед вызвал у нас восторг.

Вторая ночь, проведенная нами на острове Андрос, стала известна под названием «Ночи, в которую папка поднял революционное восстание». В этот вечер мы ужинали, тесно усевшись вокруг стола, освещенного лампой. Наша трапеза состояла из вареных крабов, кукурузной сечки и тушеной черепахи. В это время в окружающей темноте до нас донесся барабанный бой. Грохот барабанов нарастал постепенно, по мере приближения барабанщиков к двери нашего дома. Два мальчика ритмично выбивали дробь. Между ними стоял пятилетний мальчонка с широко раскрытыми глазами. Он был одет в коротенькие трусики и рубашонку, которая обтягивала его миниатюрную фигурку.

— Это маленький Джо, — сказали мальчики, — он хотел бы для вас поплясать. — Эта простая рекомендация очень быстро сблизила нас. Маленький Джо со своей собачкой Шегги как бы стал членом нашей семьи. Он с нами жил, пил и ел до самого дня отъезда.

Мальчики снова забили в барабаны. Маленький Джо очаровательно улыбался. Он был внебрачным ребенком, любимцем всего острова. Танцевал он, как другие дышат. При этом он покачивался, глаза его блестели, коричневые пальчики выбивали на песке чечетку. Он приседал, кружился и буквально всем своим существом излучал радость.

— А я знаю, что это такое, — сказал наш Джордж, уже приобщившийся к культуре. — Это гавайский танец. Я его видел по телевизору!

В темноте вырисовывались человеческие фигуры, несшие сухие пальмовые ветки, которые они складывали в кучу. Кто-то бросил в них спичку. Сухие ветки затрещали, вспыхнуло пламя. Пальмовые джунгли, озаряемые ярким пламенем, рельефно выделялись на фоне темноты. Быстро собралась толпа. К барабанному бою присоединились диссонирующие звуки рожков, свистков, коровьих колокольчиков и пустых консервных банок. В огонь подбросили веток. На площадку, озаренную светом костра, вышли другие танцоры, которые хлопали в ладоши и покачивались в такт возбуждающему кровь ритму. Вдруг танцоры расступились и между ними оказался шестифутовый атлет с блестящими глазами и зубами. Мы с ним познакомились еще днем. Это был эпилептик, кроткий и послушный, как ребенок. Его сильное тело двигалось в ритме танца. Толпа затянула заунывную песнь. Юноша с пронзительным криком прыгнул сквозь пламя, подняв восходящий поток искры. Несколько раз подряд он повторил свой неистовый огненный танец, пока наконец, опаленный и выдохшийся, он не упал к ногам барабанщиков. Это было его последнее представление. В день нашего отъезда он во время эпилептического припадка упал со скалы и утонул.