Георгий Кублицкий - Фритьоф Нансен

• Название: Фритьоф Нансен
• Автор: Георгий Кублицкий
• Издательство: © Издательство «Детская литература»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1967

Этот человек стал гордостью своей страны. Его молодые годы были наполнены необыкновенными приключениями. Они начались на зверобойном судне «Викинг», затертом льдами. В 28 лет к Фритьофу Нансену пришла слава знаменитого путешественника: он первым в мире на лыжах пересек ледяной купол Гренландии. Затем последовала всемирно известная эпопея «Фрама», поход вдвоем к Северному полюсу, полярная робинзонада на неведомой Белой Земле…

О Нансене говорили, что он велик, как арктический исследователь, более велик, как ученый, и еще более велик, как человек. Он был другом нашей страны, помогал голодающим в Поволжье. На пятом году Октября съезд Советов выразил глубочайшую признательность норвежцу Фритьофу Нансену и заявил, что русский народ сохранит в памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина.

Эта книга впервые была издана несколько лет назад после поездки автора в Норвегию. С тех пор писатель продолжал поиски документов, встречался с людьми, знавшими Нансена, а в 1965 году снова проехал по «нансеновским местам» норвежского Севера, чтобы дополнить книгу о человеке, имя которого навсегда останется в истории исследования планеты Земля.

Для среднего и старшего возраста.

---

…Уходит, тает в тумане лодка, где прощально размахивает руками Александр Иванович. Только всхлипывания весел слышны еще некоторое время. «Фрам» медленно, ощупью идет к выходу из пролива.

Карское море припасло для «Фрама» и шторм, и туманы, и льды, но всего этого в меру. Плавание было скорее однообразно-спокойным, чем опасным. А на четырнадцатый день карского похода Свердрупу, высматривавшему из бочки медведей и моржей, посчастливилось даже открыть небольшой плоский остров.

18 августа «Фрам» был против устья Енисея. Продолжая продвигаться на северо-восток, корабль постепенно приближался к мысу Челюскин. Временами мешали сильные встречные течения и противные ветры, но Нансен утешал себя мыслью, что именно терпение есть то, чем каждая полярная экспедиция должна запасаться в первую очередь.

События конца августа лишний раз убедили его в этом. «Фрам», только что исправно давивший корпусом волны, вдруг почти остановился на месте, словно щупальца фантастического подводного исполина присосались к его днищу. Прибавили оборотов машине — не помогло. Подняли давление пара, рискуя взрывом котла, — «Фрам» пополз вперед, но так вяло, что в состязании с черепахой ему не было бы обеспечено безусловное первенство.

— Мертвая вода, — определил Свердруп.

Весь экипаж толпился на палубе, перебрасываясь замечаниями. Только двое или трое слышали о такой воде раньше.

— Ребята, похоже, что мы тащим море за собой! — удивлялся Бентсен. — С таким шлейфом далеко не уйдешь.

Нансен делал промеры, брал пробы. Зачерпнули сверху — вода совсем пресная. Бентсен даже выпил большую кружку и очень хвалил. А немного поглубже оказалась обычная морская вода.

Дело было в том, что какая-то река поблизости вливала в море много пресной воды. Она не сразу смешивалась с более тяжелой морской, а, скапливаясь, разливалась на поверхности. «Фрам» вошел в верхний, пресный слой, который заскользил по более тяжелому, плотному соленому слою. Энергия корабельного винта тратилась не столько на продвижение судна, сколько на образование внутренних волн у границы слоев.

Свердруп тщетно вертел «Фрам» туда и сюда, кружил на месте. Мертвая вода лишь бугрилась волнами, которые иногда забегали от кормы вперед до середины корабля.

Почти пять дней корабль полз в мертвой воде, которая наконец отпустила его только затем, чтобы вытолкнуть в сплоченные льды.

Сентябрь начался тихой снежной погодой. Плоские, стертые берега побелели. Где-то неподалеку бродила зима. Нансен с тревогой думал, что к началу сентября Норденшельду на «Bеre» уже удалось в свое время обогнуть мыс Челюскин, тогда как «Фрам» был еще довольно далеко от этого мыса, и льды не обещали легкого пути к нему.

Укрыв судно в бухте. Нансен погнал крепкую лодку в разведку. Он вернулся только под утро, когда разыгралась нешуточная пурга. Ему удалось найти проход, но кто мог сказать: не замкнут ли он льдами в нескольких милях восточнее?

Раздвигая льды, вслепую тычась во мраке по мелководью, не обозначенному на картах, которые вообще иной раз больше путали, чем помогали, «Фрам» к утру 9 сентября вошел в разреженный лед. Вскоре подул попутный шквалистый ветер. Нансен, совсем окоченевший в «вороньем гнезде», но довольный переменами, спустился к Свердрупу:

— Сознаюсь тебе — еще вчера я думал о зимовке по эту сторону Челюскина и, значит, о потере года. А сегодня… Ты видишь — лед отнесло к северу и у берега образовался канал?

Свердруп покачал головой:

— Как бы он не был ловушкой. Я бы остался на месте.

— Чтобы потом ругать себя за упущенный случай? Нет, давай рискнем!

Поставили паруса. Ветер дул ровно и сильно. «Фрам» пошел со скоростью 8 миль в час. Вскоре он выбрался в открытую воду, простирающуюся до самого горизонта.

Мысы уплывали назад один за другим, и Нансен различал уже в подзорную трубу смутные очертания заветной возвышенности.

Вечерело. Сверху, из бочки, земля казалась особенно плоской и пустынной. Солнце медленно опустилось в море. Зажглась первая звезда. Она стояла прямо над мысом Челюскин и одиноко мерцала в бледном небе.

Рассвет 10 сентября 1893 года Нансен встретил в «вороньем гнезде». Свердруп тоже не ложился в эту ночь. «Фрам» был у самого северного выступа Евразии.

На мачте взвились флаги. Трижды громыхнул над морем салют. Задымилась чаша с пуншем па столе кают-компании. Нансен поднял стакан:

— За ваше здоровье, ребята, поздравляю с Челюскиным!..

— А меня — с выигрышем! — добавил Бентсен.

Штурман Якобсен протянул ему две пачки табаку: оказывается, штурман держал пари, что «Фраму» не удастся в этом году обогнуть Челюскин.

Пока довольный Бентсен засовывал табак в карман, удивляясь, почему штурман нимало не огорчен проигрышем, к Якобсену подошел Нурдал и протянул три табачные пачки. Якобсен, этот отчаянный игрок, поспорил и с Нурдалом, утверждая на сей раз, что «Фрам»… непременно обогнет злосчастный мыс в этом году!

…Итак, сгинул колдун Челюскин, угрожавший зимовкой. Перед «Фрамом» — прямой путь к цели, во льды, дрейфующие севернее Новосибирских островов. Корабль спешит туда — и снова, против ожидания, все идет гладко, разреженные льды сменяются чистой водой, темное небо на горизонте обещает беспрепятственный путь.

18 сентября — исторический день для команды. В 12 часов 15 минут «Фрам» меняет курс.

Экспедиция находится под 75°35’ северной широты. Нос корабля обращен теперь на северо-восток. Скорее вперед, туда, где течение подхватит, понесет и льды и корабль к полюсу!

За кормой «Фрама» пенится бурун. Далеко на востоке маячит светлое пятно — отблеск покрытого снегом острова Котельного. Подойти к нему, к складам продовольствия, устроенным Толлем? Нет, на это уйдет слишком много времени. Вперед, под всеми парусами вперед! «Это самое прекрасное из плаваний, какие я когда-либо переживал», — записывает Нансен.

За борт летят засмоленные бутылки — почтовые голуби моряков. В них короткие записки на норвежском и английском языках: «Все благополучно, широта 76°», «Все отлично, широта 77°, идем на север».

На корабле не смолкают смех и шутки. «Фрам» несется все дальше и дальше, а из бочки дозорный неизменно кричит:

— Чистая вода! Чистая вода!

Нансен едва сдерживает торжество. Как хочется ему сообщить друзьям в далекую Норвегию, что Челюскин взят, что путь вперед открыт, что корабль несется все дальше на север. Ведь чем севернее им удастся вмерзнуть во льды, тем вероятнее, что «Фрам» окажется возле полюса!

Даже рассудительный, не торопящийся со своими суждениями Свердруп поддается общему настроению:

— Мы, пожалуй, дойдем до восьмидесятого градуса. Или дальше? До восемьдесят пятого? И по чистому морю!

Но «Фрам» не дошел ни до 85-й параллели, ни даже до 80-й. 20 сентября судно уперлось в кромку льдов.

Прохода не было.

Следующие два дня не принесли ни перемен, ни новостей. Было похоже, что «Фрам» достиг северной границы открытого моря. Солнце, пробившее тучи, позволило определиться: 77°44’ северной широты.

Да, мечты о проникновении в более высокие широты, пожалуй, приходилось забыть. Не здесь ли «Фраму» суждено вмерзнуть во льды? А почему бы и нет? Место достаточно удобное, способное стать надежной ледовой гаванью.

«Фрам» причалил к большой льдине. Команда затеяла генеральную чистку и стирку. На корабле развелось немало «безбилетных пассажиров». Усилия одиночек помогали плохо, и расторопный Бентсен взялся истребить зловредных насекомых с помощью новейшей техники. Собрав белье команды в большую бочку, он по шлангу пустил туда пар из котла:

— Сейчас они запоют у меня лебединую песнь!

С этими словами Бентсен прибавил пару. Вдруг — трах! Бочка не выдержала давления, белье разлетелось по палубе, насекомые — тоже.

— Каждый собирай своих! — заорал Бентсен.

В конце сентября похолодало. Рассеялся туман, висевший над морем. Команда увидела, что «Фрам» уже окружен быстро смерзающимися льдинами.

С тех пор как человек впервые проник в полярные моря, захват судна в ледовый плен всегда заставлял тревожно биться сердца мореплавателей. Люди «Фрама» были, наверное, первыми в мире моряками, созерцавшими его совершенно спокойно. Нансен записал в этот день: «Да, мы здесь, видимо, застряли. Ну что же, пусть так. В таком случае: добро пожаловать, льды!»

Первая часть его плана была выполнена, в общем, удачно. Отсюда попутное течение должно понести «Фрам» в сторону полюса.

Год уходит…

31 декабря Нансен просыпается раньше обычного. Ему не хочется сразу вставать. Он лежит на своей жесткой постели — обитые войлоком доски, никакого матраца, маленькая подушка — и перебирает в памяти события уходящего длинного года.

В крохотной каютке совершенно темно. На «Фраме» нет иллюминаторов — они уменьшили бы прочность судна. Все еще спят. Тихо. Только временами слышно, как с гулом трескается лед.