Карел Чапек - Метеор

• Название: Метеор
• Автор: Карел Чапек
• Жанр: Проза

---

Заглянул я и в статистические справочники - понюхать, из чего же состоит тропическое варево? Если говорить об Антильских островах, то тут налицо всевозможные этнические комбинации; на Кубе одна треть населения colorados и две трети белых, что нарушает классическую колониальную пропорцию двое цветных на одного белого, а в республике Гаити вымирающая горстка белых затерялась среди неистово горланящих негров. Добавьте сюда в виде приправы ростовщиков из Сирии, китайских кули и рабочих, привезенных из Индии, с Явы или с тихоокеанских островов. Какая блестящая идея - ввозить рабочую силу. Импортированный кули покорнее туземных рабочих. Погодите, Зеленый Питон колонизирует еще и Европу и начнет перебрасывать рабочих из страны в страну; тогда они присмиреют и не будут требовать ничего, кроме работы и женщин.

Горячее колониальное варево основательно сдобрено "солью земли". Каждая колониальная держава посылает сюда лучшие образчики своей породы, дабы они с честью выполняли миссию белой расы. Идите в мир и учите народы, что такое государство и Торговля. Где ступит ваша нога, там создавайте колониальную администрацию и торговые конторы. Покажите этим жалким дикарям благодеяния цивилизации в лице раздраженных, злых, болезненных людей, которые чувствуют себя здесь изгоями и считают часы и деньги, в ожидании дня, когда они смогут вернуться к своим тетенькам и кузенам. Немалых усилий стоит внушить им, что на их плечах покоится престиж государства или Процветание, чтобы они не спились с тоски или от лени и продержались еще некоторое время, заполняя его препирательствами об авторитете, сплетнями и сменой взмокших сорочек. Камагуэно, тот хоть не станет выдумывать, что он движим высшими интересами; он честный пират, и нам приятно провести время в его обществе.

Итак, все изрядно перемешалось в нашем горячем котелке: тут и британские, и американские, и французские, и голландские губернаторы, лейтенанты, торговые агенты и кладовщики; красавицы креолки и старожилы, - нечто вроде колониальной аристократии. Отсюда можно резво сбежать вниз по социальной лестнице, встречая разнообразнейшие лица от желтоватых и светло-кофейных - вплоть до мертвенно белых, как у прокаженных... В нашем гардеробе окажутся сомбреро кубинцев, оранжевая обувь мулатов, блестящая нагота йорубов и разноцветные полосатые тюрбаны девушек с Гваделупы. Все это свезено, сметено, переброшено сюда со всех концов света. Замечательный хлам, пожалуйста, ройтесь в нем! Испанские, африканские, английские, французские традиции во всей своей старомодной исключительности или уродливой деградации. И только колибри, лягушки, джунгли и табак (да еще сорняки и болезни) здесь исконные. Остальное - буйная поросль на свалке, которую создала Торговля.

Так вот они, острова моих грез! Вот какими они мне представляются. Как видите, я не ловец пестрых бабочек, я не прикидываюсь мечтателем, жаждущим убежать в царство девственной природы и там, нагим и увенчанным цветами, восславлять солнце.

Ничего подобного! И если я называю это бегством, то это бегство в самую гущу событий, где сталкиваются все противоречия, где сплетаются столетия в противоестественной смеси культур. Здесь еще бушуют оргии и насилие, здесь хватаются за прибыль конвульсивно и жадно, словно распутничая. Ну, что ж, пусть так человечество проявляет поразительный размах человеческих... и нечеловеческих возможностей.

XXVIII

Сахарный завод на Гаити по моим представлениям расположен неподалеку от негритянского селения, обозначенного на картах, скажем, как Ле-де-Мари.

Там торчат несколько недостроенных стен, никакого оборудования нет и в помине. Триста акров желтой, растрескавшейся земли, поросшей джунглями и сахарным тростником четвертого ратуна, то есть уже пятилетним, без сока и сахара. Голландец заблаговременно и предусмотрительно улизнул, и Кеттельринг поселился в его хижине, но предварительно велел выловить там всех стоножек. В общем, он был доволен: за спиной - джунгли, заросли каштанов, каклина и чертова дерева; поют кескиди, а вечером... вечером из кустов вылетают светлячки, и летучие мыши зшзагами носятся над шуршащим тростником.

Из деревни слышен грохот барабана - это негры танцуют, празднуя приезд нового хозяина. Мистер Кеттельринг вздыхает с облегчением: здесь и в самом деле не нужна фамилия, а что касается памяти, - то на что она? "Хозяин" хмурится от жары или сонливости, ему лень странствовать во времени по тропинкам воспоминаний. Он здесь, и этого довольно. Бесконечно тянется устойчивое, монотонное время.

Надо бы написать хозяину о положении дел, но Кеттельрингу лень. Хижина заросла буйным вьюнком, касавой и бананами мафафо; мохнатая гусеница ползет по стеблю, муравей бегает вверх и вниз по огромному листу, словно выполняет какое-то задание.

С минуту Кеттельринг развлекается, созерцая ящериц, шмыгающих по недостроенной стене. Одна вдруг остановилась и сидит, не шелохнется, словно пришпиленная. Эх, нет под рукой камня - швырнуть бы в нее, она бы промелькнула, как молния. Ну, погоди ты у меня! Кеттельринг манит пальцем негра, который прячется там, за стеной. Это деревенский староста, поставщик рабочих рук, надсмотрщик, в общем местная "шишка".

- Это что за безобразие?! - рявкает Кеттельринг. - Ах вы разбойники, скоты, марш строить завод! Приведешь сюда тридцать человек, понял? Я вам задам, лежебоки!

И вот уже дюжины две негров копошатся на постройке и делают вид, что работают. Ящерицам негде резвиться, а мистер Кеттельринг щурится, глядя на дрожащее марево. По крайней мере хоть что-то делается... или ему кажется, что делается. По крайней мере можно не глядеть на осточертевшую недостроенную стену, где неподвижно сидит ящерица, словно она не в силах двинуться с места. Что-то делается, глядишь, так пройдет день, неделя, месяц...

А ночь, ну, ночью есть пальмовое вино и сон, ночью есть звезды, ночь как-нибудь можно скоротать.

Уже кроют крышу. Самое время подумать о том, для чего, собственно, нужно такое дурацкое строение.

Около стройки копошится чуть не все селение - старухи, поросята, голые ребятишки, куры - все! По крайней мере -что-то делается... А сахарного завода все равно не будет: ведь машин-то нет. Живее, лодыри, поторапливайтесь, не видите разве, что вон там, на углу стены, опять уселась ящерица, словно не знает, что ей делать... Здесь можно будет устроить сушильню: сушильня всегда на что-нибудь пригодится.

Иногда к Кеттельрингу приезжал на муле сосед, молодой фермер Пьер, крестьянин из Нормандии. Он приехал сюда заработать деньги на женитьбу. Пьер тощ и неуклюж, измучен ушибами и лихорадкой, Видно, он недолго протянет.

- Вы, англичане, мастера командовать, - жалобно говорил он, принимая Кеттельринга за британца. - А человек, привыкший беречь деньгу, никогда этому не научится; бережливый человек не умеет распоряжаться людьми. Подумайте: как только негры увидели, что я работаю сам, вот этими руками, с ними сладу не стало. Вы думаете, я могу им приказывать? Они смеются мне в глаза и все делают наперекор. А какие лодыри, боже мой! - Его передернуло от ненависти и отвращения. - В этом году у меня из-за них погибло семь акров кофейных саженцев. Не мог же я один выполоть все поле, а? - Он чуть не плакал с досады. - Приезжаю я в Порт-о-Пренс, к господам в белых туфлях, что сидят там и называются торговыми агентами, и говорю: "У меня есть кофе, есть имбирь, могу продать мускатные орехи". А они в ответ: "Ничего не требуется". Скажите, Кеттельринг, чего же они там сидят, если им ничего не требуется? Мух ловят, что ли? Даже не взглянули на меня, а потом вдруг говорят: "Что вам, собственно, нужно? Можем заплатить столько-то и столько-то". И предлагают смехотворную цену! Среди них есть и французы, Кеттельринг! Знали бы они, каково торчать тут, на плантации!

Пьер тяжело вздыхает, на шее у него прыгает кадык, бедняга скребет все тело, словно страдает чесоткой,

- Здесь сущий ад, - жалуется он. - Эти мулаты воображают, что они нам ровня. "Мой отец был американским торговым агентом, я не какой-нибудь там негр", задается эдакий лежебока. А я надрываюсь на работе... В Гавре у меня невеста, порядочная девушка, служит конторщицей в магазине. Продать бы все, что у меня тут есть, получить бы хоть несколько тысяч..,.

Опустив на руки голову, Пьер вспоминает, как ему жилось дома. Кеттельринг отмалчивается, нк словом не помянет о своем прошлом, но Пьер не замечает этого: воспоминания всегда поглощают человека целиком. Пьер жалуется на потливость и у томление. Кто-то посоветовал ему есть так называемые "слоновые вши" - орехи с дерева "кашу" - они, мол, прогоняют усталость и придают бодрости. Пьер по стоянно носил полные карманы этих орехов и вечно жевал их. Бедняга не знал, что, помимо прочего, они возбуждающе действуют на половую сферу, и сох с тоски по невесте. Негритянок он избегал, боясь заразиться, и брезговал ими, потому что вообще ненавидел негров. Ведь они сгубили семь акров кофейных посевов!