Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

• Название: Дайте место гневу Божию (Грань)
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Научная Фантастика

Как найти управу на оскорбивших вас сильных мира сего, если суд людской перед ними бесправен, а суда Божьего ждать придется слишком долго?! Наберите адрес сервера WWW.UPRAVA.RU – и на помощь вам придут демоны Справедливости, творящие возмездие на собственный, независимый от Небесной Воли страх и риск. Вот только... не ударит ли освобожденная Сила Тьмы еще и по тому, кто призвал ее в наш мир?

---

Шоумен объяснил публике, с каким феноменом она имеет дело, и представил комиссию, занявшую места на сцене, – каких-то малоизвестных профессоров и прессу. Потом вышел Герка – в новеньком костюме, в лаковых туфлях, и Богуш одобрительно улыбнулся – сын держался прекрасно. Надя же, сидевшая рядом и боявшаяся покачнуть головой (ее светлые волосы безумный парикмахер поднял дыбом, залил лаком, посыпал блестками, и острая плоская прядь страшно нависала надо лбом) ощутила ревность. Муж вернулся не к ней, а к сыну, ради сына он любил и ее немолодое тело, худощавое, но по сравнению с упругим Натальиным – уже никакое…

Герка сразу перешел к первому в программе эксперименту – угадыванию мыслей на расстоянии. Шоумен, видя, что парень торопится, вмешался.

– Вы все, наверно, знаете, что мысли угадывают исключительно в цирке. Сейчас я напомню вам, как это делается ТАМ, – голосом шоумен изобразил презрение к низкому и фальшивому жанру. – Сидит на манеже дама с завязанными глазами, а в зрительном зале прячут какой-нибудь платочек. Ведущий говорит даме – думайте, думайте, напрягитесь, еще немного, не расслабляйтесь! И дама сообщает – платочек в пятом ряду, на седьмом месте, у лысого мужчины. Зал в восторге. А если бы знали правду – то все дружно пошли бы возвращать билеты. Как вы думаете – почему?

Публика весело выразила недоумение.

– А вот почему! – торжествовал шоумен. – Одно «думайте» означает женщину, два «думайте» – мужчину, «напрягитесь» – число «пять», и так далее! Этот несложный шифр любой из вас выучит за один вечер! А сейчас вы увидите настоящий научный эксперимент! Господин Богуш…

Богуш чуть не подскочил, Надя вцепилась ему в руку, и тогда лишь он понял, что речь идет о сыне. Он впервые слышал, чтобы Герку называли так официально, и это его потрясло – похоже, сын понемногу начинал грабить родного отца, вот уже импозантность перенял, теперь – обращение…

Герка же слегка поклонился. Он уже усвоил правила поведения на сцене и слегка улыбался, показывая свою готовность к загадочным действиям. И до того был хорош собой – сердце радовалось! Надя не отрывала от него глаз и сжимала кулачки – для удачи.

– … не услышит от наших милых помощниц ни одного слова. Никто ему не будет завязывать глаза – повязка, сами понимаете, дело ненадежное. Просто он сейчас сядет за стол комиссии и опустится очень плотный занавес. Пресса может убедиться – этот занавес мало чем уступает танковой броне!

– Что он дурака валяет? – прошептал Богуш.

– Работа у него такая, – тихонько объяснил сидевший сзади Буханцев, очень солидный в дорогом сером костюме. Его тоже сводили к парикмахеру, который безжалостно обнажил лысину, укоротил легкие волосы до разумного предела, поправил рыжеватые усы, и сделал Юрия Денисовича похожим на какого-то известного всем, кроме Богуша, киноактера. Где-то еще болтался врач-гипнолог Золотов, с которого, собственно, и началась звездная Геркина карьера. Золотов стал чуть ли не членом семьи Богушей и, понятное дело, увязался за ними в Москву.

Шоумен роздал девушкам-помощницам яркие платки – бирюзовый, малиновый и пронзительно-желтый. Девушки спустились в зал и застыли, ожидая, пока опустится бронетанковый занавес.

Буханцев встал.

– Извините, – шепнул. – Я волнуюсь куда больше Геры. Я пойду… Потом вы мне все расскажете…

И вышел из директорской ложи.

– Далеко не уходите, – попросил вслед Богуш.

Буханцев действительно ушел недалеко. Он пробрался за кулисы и вышел на то самое заднее крыльцо, где Богуш встречал телевизионщиков. Дверь распахнулась, метель ворвалась в маленький холл, но не заругалась вахтерша, не подали голос курильщики, который облюбовали тут тихий уголок с креслами и журнальным столиком. Все ушли смотреть юное дарование.

– Ты зачем сюда забрался? Отсыреешь! – невысокий, очень ладный в черном костюме, Золотов образовался словно из полумрака за вахтерским аквариумом.

Буханцев помотал головой. Тогда Золотов вышел и сам закрыл тяжелую дверь.

– Вытри рожу, – посоветовал он. – Вся мокрая.

Буханцев стал искать платок, но не нашел, и Золотов дал ему свой.

– А ты что не в зале? – спросил Буханцев.

– Зачем? Я и так знаю, что там сейчас без тебя будет.

Буханцев глубоко вздохнул – и вдруг устремился к коридору, ведущему к сцене и потом, в обход нее, к гримуборным.

– Стой! – Золотов не просто приказал, это был ПРИКАЗ, ослушаться которого невозможно. – Не вздумай вмешиваться.

– Так нельзя… – очень тихо произнес Буханцев.

– А как можно?

Ответа не было.

– Конечно, ты можешь сейчас пойти туда и все сделать в лучшем виде. Как делал все это время. Как пшеничку вместо него проращивал! Подумаешь, платки! Тем более – ты-то увидишь, куда их прячут. Но рано или поздно тебе это просто надоест! И ты откажешься от этой возни от элементарной усталости и скуки – а то, что выйдет, тебя уже не обрадует. Подожди полчаса! Подожди, слышишь?! Ты увидишь начало конца!

– Парня жалко!..

– Об этом мы уже говорили! – видя, что Буханцев теряет самообладание, Золотов заговорил чуть мягче. – Ну, хороший, добрый парень, не чета батьке. Потом мы поможем парню! Ты сам знаешь – другого способа просто не было и нет. Самому его жалко… Потом поставим точку – и вытащим парня! Ты еще на его свадьбе каблуки собьешь пляшучи! Ты еще его детей крестить будешь!

– Он хороший парень, но он еще ребенок… – безнадежно произнес Буханцев.

– Мы просто сломаем его – и помогать будет некому… А у него же способности!..

– Вот именно, что способности. Он раз в неделю может считать кусочек будущего – и только! Он принимает информацию, только если это твой мощный посыл! А если с ним серьезно заниматься – он сможет очень успешно работать в гадальном салоне, не более. Ты что – забыл?..

– Я должен ему помочь.

С тем Буханцев развернулся и направился к коридору.

– Иди, ты еще успеешь, – неожиданно ласково напутствовал Золотов. – Девочки только-только разнесли по рядам эти три платка. Но, Юрий Денисович, только сейчас ты можешь прекратить зло! Кстати, только сейчас ты можешь сделать это наиболее гуманно.

– Гуманно?!.

– Ну да, мы сто раз об этом говорили. Парень оклемается, даю тебе слово! Но папочка прежде, чем это произойдет, потеряет ВСЕ. И прежде всего – возможность творить зло. Справедливость совершится, Юрий Денисович! Мы чуть ли не год сражались за этот день! Ты прости, что я так возвышенно – но разве я должен напоминать тебе?..

– Нет, ты мне ничего не должен… Напротив – это я тебе должен…

Буханцев уперся лбом в косяк. При его росте и массивности было бы неудивительно, если бы он прямо так, лбом, этот косяк сейчас выдавил с куском стены вместе.

– Перестань. Просто: кому многое дано – с того много и спросится. Тебе много дано, вот и настало время, когда сама жизнь спрашивает… Я только объяснил тебе это. Кто, кроме тебя, может остановить этот поток зла? Ведь только ты! А насчет парня не расстраивайся – и он тут не без греха. Откуда взялись деньги, на которые он покупает себе книги, технику, ноутбук на чьи деньги он купил? А? Не знаешь? А я знаю.

– На папины.

– Жаль – некому было номера банкнот переписать! Эти деньги вот какое путешествие совершили: сперва они лежали в кармане одного мелкого наркодилера, из тех, что только начинают свой творческий путь в искусстве и промышляют на школьных дискотеках. Потом деньги оказались у его хозяина вместе с другими, того же милого происхождения. Потом их положили в беленький конверт. Когда городская дума собралась закрывать ночной клуб, от которого на версту разило травкой, только потому, что несколько школьников из тех, что втихаря туда проникают, всерьез подсели на иголочку, когда зашла даже речь о процессе над директором клуба, как-то так получилось, что эти несчастные дети всплыли в связи с каким-то мелким торговцем дурью, которого и осудили по полной программе. Формально Богуш, как ты понимаешь, ни при чем. Его в это время, может быть, даже в городе не случилось. Но ты сам не знаешь, каково его влияние в прокуратуре. То, что дело передали судье Игрек, которому неохота портить себе пищеварение, а не судье Икс, имеющему против наркобизнеса свой персональный зуб…

Золотов показал пальцем что-то вроде торчащего из-под верхней губы тигриного клыка.

– … и то, что судья Игрек не стал докапываться до всяких мелких деталей, и то, что адвокат этого козла довольно быстро поднял лапки кверху – оно, как ты полагаешь, само собой стряслось? Вот тебе и ноутбук для любимого сына…

Золотов прислушался.

– Началось, – спокойно сказал он. – Парень явно не угадал ни одного платка!

Буханцев кинулся на выручку, но Золотов успел оказаться рядом и проскользнуть в коридор.

– Стоять! – выкрикнул он, и здоровенный мужчина невольно окаменел от приказа. – Нечего тебе там делать! Все идет по плану! Ты думал, справедливость – это как симфония Моцарта? Торжество мировой гармонии? Когда хирург вырезает раковую опухоль, он режет по живому! Нельзя вырезать опухоль, не повредив кожи и кровеносных сосудов!