Семен Бытовой - Багульник

• Название: Багульник
• Автор: Семен Бытовой
• Жанр: Русская классическая проза

---

Молодой изюбр с минуту постоял над ним, потом отряхнулся, издал глуховатый рев и, резко откинув рога, затрусил к важенке. Она сразу встрепенулась, по спине ее пошла крупная дрожь, и, бросив презрительный взгляд на поверженного и задыхающегося старого изюбра, она увела победителя в заросли...

Возвращались домой поздним вечером. На горизонте уже отпылал закат. Только небольшие редкие облака над горным перевалом сохраняли отсвет недавнего небесного пламени, но вскоре и они остыли, сделались мглистыми. Высоко в темно-синем небе среди редких мигающих звезд блуждал народившийся новый месяц, но он был слишком молод, чтобы справиться с сумерками, которые с каждым часом все плотнее обволакивали деревья, сомкнувшиеся своими кронами в один сплошной, непроницаемый, казалось, шатер. Теперь уже невозможно было отличить ильм от ели, тополь от чозении, кедровый стланик в низинах от цветущего кипрея на крутых склонах гор...

Неожиданно сбившись с тропы, Ольга и Алеша довольно долго шли наугад сквозь сплошной, местами очень колючий кустарник, а когда наконец подошли к реке, усталые, вымокшие от росы, Берестов почему-то не спешил спустить оморочку в воду, да и Ольга, целиком доверившись ему, не торопила его.

- Темнотища-то какая, Алеша, наверно, до самого утра не выберемся отсюда? - сказала она со сдержанным беспокойством.

- Ничего, Ольга Игнатьевна, скоро будет светло!

- Вы шутите, Алеша?

- Нет, совершенно серьезно, сейчас увидите! - сказал он и, взяв ее за руку, повел за собой берегом к опушке леса.

Она покорно шла за ним, оступаясь в темноте на осклизлых кочках и попадая то одной, то другой ногой в неглубокие лужицы.

- Ну куда же вы меня ведете?

Вместо ответа он крепче сжал ее руку.

Пройдя еще шагов пятьдесят, Берестов подвел Ольгу к широченному дереву и велел подождать, а сам углубился в заросли и сразу потерялся там. Ольге стало страшно. Она хотела окликнуть Алешу, но в эту минуту впереди вспыхнул голубоватый, трепетный огонек и, выхватив из темноты какое-то невысокое растение, точно молния, стремительно побежал по нему - от самого основания стебля до верхнего цветка. Ольга застыла в изумлении. Она не успела подумать, что бы это означало, как огонь быстро перекинулся на соседние растения и стал очерчивать их таким же сверкающим голубым пунктиром, и вся опушка леса вдруг превратилась в сплошной фейерверк.

- Что это, Алеша?! - закричала Ольга и побежала к реке.

- Неопалимая купина!

Они сели в оморочку, и чем дальше ее уносило течением, тем ярче отражались в реке сполохи сказочного огня.

Вдруг с горного перевала подул ветер, и река мгновенно погасла. Ольга глянула через плечо: там, где только что горела купина, стало темно...

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Письмо от Берестова.

"За то время, что Вас тут нет, Ольга Игнатьевна, внешне в Агуре ничего не изменилось. Все стоит на своих местах, в том числе и Ваш дом под Орлиной скалой, хотя явно скучает без своей хозяйки. Сперва, как Вы и просили меня, я хотел перебраться в него, но раздумал. Мне более удобно в своей келье при больнице, где все у меня обжито, Да и больные рядом.

А новости у нас есть: и горестные, и радостные, как это обычно бывает в нашей жизни. Горе случилось недавно у Щегловых. Диагноз, который, помните, мы с Вами поставили Людмиле Афанасьевне, к сожалению, полностью подтвердился. Вскоре после Вашего отъезда она слегла, и я настоял, чтобы ее срочно отправили в областную больницу, к гинекологам. Там ее сразу же положили на операцию, которая длилась около четырех часов. А на десятый день все осложнилось наличием метастазов, и больная скончалась.

Из-за смерти матери Катя отказалась поехать в мединститут, куда ее приняли как северянку на подготовительное отделение без экзаменов. Не хочет оставлять одного "папку Щеглова", хотя сам Сергей Терентьевич настойчиво уговаривал ее поехать, жаль терять год. В настоящее время Щеглов в отпуске и вместе с Катей живет в Онгохте у родных.

Всеми делами в райкоме заправляет Костиков. Он уже, представьте себе, настолько отаежился, что чуть ли не каждый выходной ни свет ни заря стучится ко мне: "А не пора ли, доктор, на охоту, погодка-то какая!" Недавно мы сели в оморочку, спустились вниз по реке аж до горного перевала и славно поохотились на рябчиков. Нынче их у нас тьма. Набили штук тридцать, потом развели костер, посидели у огня, почаевали и приятно побеседовали. Вспоминали вас, Ольга Игнатьевна. Забыл сказать, что осень у нас нынче тревожная. Вот уже скоро месяц, как не выпало ни капли дождя. Сушь невероятная. Кое-где возникают лесные пожары, но их удается быстро погасить. А в Турнине, в самых предгорьях Сихотэ-Алиня, недавно трое суток бушевал лесной пал, прилетали тушить его на вертолетах специальные отряды, да и все взрослое население мобилизовали. Общими силами удалось пал ликвидировать, но лесу выгорело изрядно.

А в больнице все это время сравнительно спокойно. Поступили двое с пневмонией, идут на поправку.

Как там Юра? Успел в своих делах, или вернетесь вместе в Агур? Пусть приезжает, его ждет высокая должность директора леспромхоза. Могу себе только представить, какая была у вас встреча в Ленинграде и как рекой лилось шампанское после вашей защиты. Кстати, и мы здесь в больнице отпраздновали ее тесной компанией.

Вот, пожалуй, и все!

Всего вам доброго, Ольга Игнатьевна, придем встречать к поезду с букетом горных пионов, ибо вашего любимого багульника уже нет, отцвел. А. Берестов".

Ольга отложила письмо, печально задумалась, потом взяла снова.

- Наверно, недоброе пишет твой доктор Берестов? - спросила Наталья Ивановна.

- Доброе и недоброе, - уклончиво ответила Ольга и, как бы мимоходом, будто подумав вслух, тихо сказала: - Странно, что Юра не оставил тебе своего адреса...

- Может, никакого адреса у него и нет, - неприязненно, как она в последнее время часто говорила о Полозове, ответила Наталья Ивановна. Когда я его спросила, где живет, он буркнул нехотя: "У тетки на Малой Охте!" - и добавила: - А что за тетка у него - одному богу ведомо!

- И даже ни разу не позвонил, - прежним, сердитым голосом, следуя своей мысли, продолжала Ольга. - А нам ведь о Клавочке поговорить нужно.

Наталья Ивановна насторожилась. Мысль о том, что Ольга, возможно, захочет увезти с собой Клавочку, испугала ее.

- Ежели ты, дочка, надумала взять с собой девочку, то и я против! решительно заявила она, строго глянув на Ольгу. - Разве ей плохо у меня? Мне к старости ничего уж не осталось, как быть с Клавочкой. А оголишь меня, оставишь одну, лишишься матери. - И, отвернувшись к стене, поспешно вытерла концом фартука повлажневшие от слез глаза. - Кто же там за ней следить будет? Ведь за Клавочкой глаз да глаз нужен.

Ольга хотела сказать, что в Агуре у девочки няня, старая добрая женщина, но не сказала, чувствуя, что матери это неприятно.

- Зря ты, мамочка, волнуешься, я еще ничего не надумала. Да и решать без Юры нельзя.

- Так он ведь всегда так, зятек наш: нет его и нет, а вдруг заявится...

Назавтра, ничего не сказав матери, Ольга обратилась в бюро справок на углу Огородникова, там ей ответили, что среди постоянно прописанных в Ленинграде Юрий Савельевич Полозов не числится.

И все же она не теряла надежды, что со дня на день "зятек наш заявится"...

2

Пятнадцатого сентября Ольгиному отцу, Игнатию Павловичу, исполнилось бы шестьдесят пять лет, и всей родней - младший брат Ургалова Константин, две сестры Натальи Ивановны, крестная Ольги - старая ткачиха с фабрики "Веретено" - собрались поехать на кладбище. Пока Наталья Ивановна одевала Клавочку, Ольга завернула в кусок белой материи большую охапку зеленой хвои, что купила накануне на рынке, взяла из вазы цветы и собрала их в букет.

День выдался хороший. С самого раннего утра, правда, немного поморосило, но ветер с залива быстро разогнал небольшие облака, выглянуло солнце. Ехали в трамвае молча. Каждый думал о своем. Ольга невольно подумала, что мама, должно быть, права: никакой тетки на Малой Охте у Юры нет, - и вспомнила, что после их бурного разговора, расставшись, Полозов сел не в тринадцатый номер трамвая, идущий на Охту, а в тридцать первый, и ей стало неприятно оттого, что у Юры не хватило смелости сказать ей правду... И она поймала себя на мысли, что в последнее время он лгал ей и в малом и в большом, и если прежде она как-то верила, то теперь ей уже было решительно все равно - "заявится зятек" или не "заявится"...

Потом Ольга подумала, что, как ни велико ее желание взять с собой Клавочку, придется, видимо, уступить матери, ибо, "оголи ее", Наталья Ивановна останется в одиночестве и, не дай боже, заболеет, и неизвестно, чем все это кончится. Может, предложить маме, чтобы и она поехала в Агур, но разве она согласится оставить свой угол в Ленинграде, где прошла вся ее жизнь, где находится могила ее Игнатия, о котором вот уже более четверти века она не перестает горевать. В одном из писем, вспомнила Ольга, Наталья Ивановна сообщила, что удалось ей при помощи заводских друзей папы выхлопотать местечко на кладбище рядом с отцом, что ограду поставили пошире, огородив на будущее и ее, Натальи Ивановны, скромное Местечко.