Семен Бытовой - Багульник

• Название: Багульник
• Автор: Семен Бытовой
• Жанр: Русская классическая проза

---

Николай громко рассмеялся.

- Может быть и так, Юра. Но ты не давай ей опомниться, чтобы она рта раскрыть не успела, Так сказать, сразу бери инициативу в свои руки. Понял?

Юрий закурил. Лицо его выражало крайнюю озабоченность.

- Мне кажется, как только я увижу ее, рта открыть не смогу. Ведь я все время чувствую свою вину перед ней.

- На виноватых хлысты возят, - буркнул Николай. - Ну, если ты такой трусливый, давай поедем вместе. Ты будешь стоять за моей спиной, а я ей объяснюсь за тебя в любви...

- Не говори ерунды, Коля. И вообще, мне далеко не до шуток. Когда ты влюбился в Клаву, помнишь, как я возил ей домой твои дурацкие письма...

- Пожалуйста, напиши Ольге дурацкое письмо, я его срочно, не считаясь со временем, отвезу ей в Агур...

- Пожалуй, ты прав, Коля, съезжу к ней, - что будет, того не миновать! Только ни слова Карпу Поликарповичу, если вдруг хватится меня.

- А хватится, скажу, что уехал доктору показаться. Смотри, не теряйся. А если, не дай господь, сдрейфишь, пиши пропало. И учти, Полозов, ни слова о том, сколько тебе осталось отрабатывать. Она страсть не любит этого. Договорились?

Юрий утвердительно кивнул.

- И главное, думай, прежде чем сказать слово. А то ведь я тебя знаю, - продолжал Медведев. - Скажи коротко, но ясно. Скажи: "Ольга Игнатьевна, или просто Олечка, я люблю вас, будьте моей женой..."

Юрий махнул рукой:

- Нет, это старо!

- А может быть, уже не будет никакой нужды в словах, Юрка. Так ведь тоже бывает.

- Если бы так! - мечтательно произнес Юрий.

Он приехал в Агур поздно вечером и остановился у знакомого лесничего Ползункова, давнишнего жителя этих мест. Василий Илларионович Ползунков с женой занимали небольшой домик на берегу реки. Работники области и района, приезжая в командировку, всегда останавливались у Василия Илларионовича, находя уют и гостеприимство. Жена лесничего Анастасия Гавриловна любила принимать гостей. Она потчевала их копчеными медвежьими окороками, чудесным бархатным медом, душистым вареньем из разных таежных ягод и вообще была счастлива, когда к ним приезжали. Юрию однажды уже пришлось побывать у Ползунковых, он и на этот раз был тепло встречен милой хозяйкой. Самого Ползункова дома не оказалось, он выехал в лес и должен был скоро вернуться.

Умывшись с дороги, выпив стакан чаги, или, по-местному, шульты, Юрий, несмотря на поздний час, решил побродить по Агуру. Подойдя к больнице и увидев слабо освещенное Ольгино окно, остановился. Торопливо выкурив папиросу и оглядевшись, нет ли кого поблизости, Полозов, точно пловец перед решающим прыжком, внутренне собрался весь и со странным ощущением чего-то неизведанного, но о чем уже некогда думать, смело зашагал по узкому тротуару прямо к больничному крыльцу. Взойдя на него и ухватившись за ручку двери, он несколько секунд еще подождал, но дверь неожиданно распахнулась и на пороге показалась Ефросинья Ивановна. В сумерках она не сразу узнала Юрия и испуганно отпрянула. Но в ту же минуту, всплеснув по обыкновению руками, воскликнула:

- Юрий Савельич!

- Тихо, Фросечка, - схватив ее за руку, сказал он. - Пожалуйста, тихо...

- Почему тихо? - с обидой сказала она. - Он приехал, а я должна тихо. - И, сразу же сменив гнев на милость, ласково добавила: - Вижу, ты совсем здоровый!

- Здоровый, Фрося Ивановна, - ответил Юрий. - Ольга Игнатьевна дома?

- Дома, она всегда дома! - закричала она, не обращая внимания на энергичные жесты Полозова.

В это время из комнаты вышла Ольга.

- С кем это вы так громко секретничаете, Фросечка? - спросила она.

- Неужели не видишь? Приехал!

- Юрий Савельевич?

- Здравствуйте, доктор! - сказал он. - Простите, что в столь поздний час...

Она не дала ему договорить, схватила за руку и потащила в комнату.

- Садитесь, рассказывайте, что у вас нового.

Он сразу оживился, снял полушубок, повесил в углу.

- Какие у нас в тайге новости, валим лес, вывозим хлысты...

Он сел за стол, положил перед собой папиросы, окинул беглым взглядом комнату. Все здесь по-прежнему. На окне ситцевая в синих цветочках занавеска, в простенке над тумбочкой круглое зеркало, у изголовья кровати небольшая керосиновая лампа.

- Как вы себя чувствуете? - спросила Ольга.

Он посмотрел на нее и, закуривая, коротко рассмеялся.

- Серьезно, Юрий Савельевич, как?

- Спасибо, доктор, прекрасно!

- Значит, я была права...

- Основная болезнь прошла, а вот сопутствующая...

- Это уже не опасно, - в свою очередь рассмеялась Ольга.

Он погасил в пепельнице окурок, хотел взять новую папиросу, но Ольга перехватила руку. Юрий задержал ее в своей.

- Почему вы тогда не разрешили мне вернуться в Агур? - спросил он.

- Мне не понравилась ваша самоуверенность, - сказала она, посмотрев на него серьезными глазами.

- В чем же вы усмотрели ее?

- Хотя бы в тоне записки, которую вы оставили у меня на столе. И еще в том, что вы говорили Медведеву.

Он догадался, что она имеет в виду его слова, что он собирается жениться.

- Юрий Савельевич! - она слегка погрозила пальцем. - Не обо всем, что чувствуешь, следует тотчас же объявлять во всеуслышание.

- Вы угадали. Я как раз говорил Медведеву то, что чувствовал. Но ведь Николай Иванович мой друг. - И, посмотрев на нее, спросил: - Неужели за это вы на меня сердитесь?

- Немножко...

Она встала, подошла к окну, отодвинула занавеску. Неяркий красноватый свет керосиновой лампы мгновенно растворился в голубом лунном сиянии, наполнившем комнату.

- Вы только посмотрите, что на улице делается! - воскликнула она и потянулась, чтобы открыть форточку. Струя морозного воздуха ударила в лицо. Ольга быстро повернулась спиной к окну и минуту стояла, стройная, в простеньком платье, плотно облегавшем ее точеную фигурку, придерживая рукой волосы, чтобы они не падали на глаза. - Честное слово, грех сидеть в такой вечер дома, пойдемте гулять.

Над притихшим, безмолвным лесом до самого горизонта стояло чистое, в крупных дрожащих звездах небо. Мороз хотя и был крепкий, но в прозрачном воздухе не чувствовалось обжигающего холода. Порывами дул слабый ветер, он сквозил в ветках деревьев, сметая с них не успевший слежаться снег.

Юрий держал Ольгу под руку, смотрел сбоку на ее побелевшие от инея ресницы, на раскрасневшееся лицо и молчал. Когда они подошли к высокому обрыву, где сбегала на лед реки узкая тропинка, Юрий спросил:

- Дальше пойдем?

- Конечно, на тот берег... если не устали...

- Что вы, Ольга Игнатьевна! Было бы с чего уставать! Недавно мне пришлось ночью отмахать по тайге километров десять, а ночь выдалась метельная, темная, просеки не видать...

- Молодец, значит совсем уже здоров, - похвалила она, прижавшись к нему плечом.

Он подумал, что ей холодно, остановился и слегка обнял ее.

- Озябли?

- Немножко.

- Тогда вернемся?

Она отрицательно мотнула головой.

- У вас на ресницах сосульки...

- Неужели? - стянув зубами варежку, она хотела вытереть глаза, но Юрий опередил: приблизил к себе ее лицо и робко, неумело поцеловал сперва в один глаз, потом в другой.

Она слегка оттолкнула его и побежала к лесистому берегу, усеянному лунными бликами, и вдруг поскользнулась и упала.

- Ушиблись? - закричал Юрий и кинулся к ней, помог подняться.

- Чуть-чуть... - сказала она смеясь и посмотрела на него блестящими глазами.

- Не надо было убегать...

- Больше не буду...

Юрий тяжело перевел дыхание.

- Я, Ольга Игнатьевна, люблю вас...

Она не ответила.

- А вы?..

- Когда-нибудь скажу, - произнесла она тихо.

- Когда?

- Вернетесь с ясеневого, может быть, тогда, - уклончиво сказала Ольга и спрятала у него на груди под полушубком руки. - А вы, Юрий Савельевич, могли и опоздать...

Он не понял.

- Ведь меня приезжали сватать.

Лицо его выразило испуг, который Ольга не заметила.

- Это вы серьезно? - тревожным голосом спросил он.

- Серьезно, приезжали и очень дорогой тэ хотели внести, но у меня не оказалось старшего брата...

- Простите, но это бред какой-то, - резко сказал Юрий. - Что это за тэ и при чем тут старший брат?

И Ольга рассказала о приезде Уланки.

- Это дикость какая-то, честное слово! - почти со злостью произнес он и уже более спокойно, точно решил испытать ее, добавил: - Что же вас заставило отказаться от такого дорогого калыма? Есть ли на свете женщина, которая устояла бы перед таким богатством!

- Я еще потребовала от Уланки чугунный котел, копья и... оморочку... - и разразилась таким громким смехом, что он повторился эхом за деревьями.

Он понял, что она шутит, и не поверил, что все, о чем она говорила, было на самом деле.

- Все-таки я устояла, - сквозь смех произнесла она. - И сказала Уланке, что люблю другого...

- Вот и молодец, - сказал он и неожиданно для Ольги привлек ее к себе и стал целовать. - Вот и молодец, спасибо вам...

- С чего это вы решили, что я имела в виду именно вас, Юрий Савельевич? - слегка отстраняясь, спросила она.