Далия Трускиновская - Шайтан-звезда

• Название: Шайтан-звезда
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-8199-0265-3

Когда в небе загорается и подмигивает Шайтан-звезда, – на земле рождаются дети со странной судьбой. Их переносят из края в край джинны, они спасают обреченных и водят в бой отряды, волшебные ожерелья раскрывают им свои тайны. Но одна беда преследует этих людей – они сгоряча дают необдуманные клятвы, а потом вынуждены их исполнять, хотя сердцем тянутся к чему-то совсем иному…

---

Но, когда мы вышли к костру, Абриза вгляделась в наши лица.

– Что это значит? – спросила она. – Вы оба – чернокожие? Какие же вы дети арабов?

– Мы родились от черных женщин, и никто не ставит нам этого в упрек, – объяснил Ади. – Нам доверяют командовать войсками, а когда мы вернемся в столицу, то будем сидеть с нашим царем в диване. И его вельможи охотно отдадут нам в жены своих белых дочерей.

Но она покачала головой.

– Мне всегда говорили, что лишь демоны черны лицом, – сказала нам она. – И мудрые люди рассказывают, что в дальних странах живут черные, похожие на диких зверей, и они поклоняются шайтану.

– Это зинджи, а мы поклоняемся Аллаху великому, могучему, – возразил Ади. – Правда, многие правоверные считают, что в Судный день у всех грешников почернеют лица, но когда это свершится, тогда и увидим.

– И многое можно сказать в защиту черноты, – вмешался я. – Разве не знаешь ты, о Абриза, что сказано в Коране: клянусь ночью, когда она покрывает, и днем, когда он заблистает! И если бы ночь не была достойнее, Аллах не поклялся бы ею и не поставил бы ее впереди дня. Разве не знаешь ты, что чернота – украшение юности, а когда нисходит седина, уходят наслаждения и приближается время смерти? И разве не прекрасны стихи:

Нет, белых я не люблю, от жира раздувшихся,
Но черных зато люблю я, тонких и стройных.
Я муж, что сажусь верхом на стройно-худых коней
В день гонки; другие пусть на слонах выезжают.

Девушки Абризы, испуганные нашим появлением, встали по ту сторону костра и слушали нас, не понимая наших слов. Но Абризе не было до них дела – стихи снова заворожили ее.

– Прибавь, о Джабир… – попросила она.

– И сказал любимец Харуна ар-Рашида, поэт Абу-Новас о возлюбленном:

Явился он ко мне в рубашке черной,
И пред рабами он предстал во мраке.
И молвил я: «Вошел ты без привета,
И радуется враг мой и завистник.
Твоя рубашка, кудри и удел мой —
То черно, и то черно, и то черно».

– Прибавь, о Джабир, – снова попросила Абриза.

– И еще в числе достоинств черноты то, что из нее делают чернила, которыми пишут слова Аллаха, – немедленно отвечал я, – и черны также мускус и амбра. И как прекрасны слова поэта:

Не видишь ли ты, что мускус дорого ценится,
А извести белой ты за дирхем получишь куль?
Бельмо в глазу юноши зазорным считается,
Но, подлинно, черные глаза разят стрелами!

Абриза рассмеялась.

– Ты убедил меня, о Джабир, но что же делать теперь мне, белокожей? – спросила она. – Может быть, потому ваши женщины закрывают лица, что они – белые, а у арабов ценится черная кожа?

Тут рассмеялся и Ади.

– Нетрудно вступиться за тебя, о госпожа, и победить в споре, клянусь Аллахом! – воскликнул он. – Ведь сказал другой поэт:

Не видишь ли ты, что жемчуг дорог за белый цвет,
А угля нам черного за дирхем мешок дают.
И лица ведь белые – те прямо вступают в рай,
А лицами черными геенна наполнена.

– Прибавь, о Ади! – повернувшись к нему, велела Абриза, и лицо ее было радостным.

– А Абу-Новас так приветствовал возлюбленного:

Явился он ко мне в рубашке белой,
Его зрачки и веки были томны.
И я сказал: «Вошел ты без привета,
А я одним приветом был доволен».
Он молвил: «Споры брось ты, ведь Господь наш
Творит невиданное бесконечно.
Моя одежда, как мой лик и счастье:
То бело, и то бело, и то бело».

– Как жаль, что я не могу принять участие в этом споре! Если бы я знала подходящие стихи… – она вздохнула. – Теперь я вижу, как мало знаю! И если бы я лучше владела вашим языком, то сама сочинила бы подходящие стихи… А какие еще у тебя доводы, о Ади?

– В белизне множество достоинств, и снег, что так ценится на пирах, нисходит с небес белым, и мусульмане гордятся белыми тюрбанами! – отвечал он.

– Когда моему отцу предложили возглавить паломников, а это немалая честь, он взял нас всех с собой, тетка Бертранда на этом настояла, – помолчав, сказала Абриза. – И мы долго плыли на венецианской галере. А потом матросы закричали, и мы вышли на палубу, и я увидела вдали берег, и белые города на склонах гор, и золотые купола ваших мечетей… И всякий раз, вспоминая вашу землю, я буду видеть эту безупречную белизну на зелени гор…

Но напрасна была эта тоска, и Абриза отмахнулась от нее, словно от надоедливой мухи, и окликнула девушек, и велела им расстелить скатерть поверх ковра, и бросить к ней кожаные подушки, и позаботиться о вине.

Девушки подали скатерть, и на ней было все, что скачет, летает и спаривается в гнездах: куропатки, перепелки и прочие виды птиц, и они разложили кушанья и процедили вино, а сами отошли в сторону. Мне не понравилось их поведение, я тогда уже ждал для Абризы зла от последствий этой ночи. Они перешептывались и переглядывались, показывая на нас с Ади пальцами, и я предупредил Абризу, а она позвала девушек, и усадила их, и угостила, так что вскоре они охмелели и стали смеяться, петь, хлопая в ладоши, и даже две из них сплясали.

И мы провели в обществе Абризы и ее девушек лучшую из ночей, читая стихи и беседуя о прекрасном, но близился рассвет – и нам пришлось расстаться без надежды встретиться вновь, ибо мы – правоверные, а она – христианка.

Но начертал калам, как судил Аллах! Мы преломили хлеб, и разделили трапезу, и пили из одного кубка, а это связывает людей, и налагает на них обязательства.

А когда мы расстались, то Абриза и девушки пошли к пустым кельям, вырубленным в скалах, чтобы провести там остаток ночи до утра, а мы, Ади и я, переправились через реку и вернулись к своим всадникам. И увели их подальше от монастыря, и продолжилась наша полная опасностей жизнь, и то мы нападали на франков, то они – на нас.

И вот однажды мы сидели в палатке, и вдруг входит невольник и с поклоном говорит Ади:

– О господин, ты посылал Мансура ибн Джубейра с сотней всадников проверить, не приближаются ли франки, и вот он возвращается, а с ним – всадник, одетый как франк, и этот всадник ехал в одиночестве, когда Мансур ибн Джубейр встретил его, и он утверждает, что у него есть к тебе дело!

– Приведи его, – сказал Ади, а потом повернулся ко мне и добавил: – Как прекрасно было бы, если бы это Абриза прислала к нам гонца!

– Не мечтай о несбыточном, – строго отвечал я ему. – Аллах даровал нам одну приятную ночь, а что сверх того – то уже лишнее, ибо мы – правоверные, а она – христианка.

И тут вводят того человека, и вдруг мы видим – это Абриза!

И на ней было полное одеяние вооруженного франка – и плохо сделанная кольчуга до колен, которая на самом деле не кольчуга, а кожаная рубаха с нашитыми на нее колечками, и франки называют это бедствие из бедствий обертом, и льняная стеганая рубаха под ним, достигающая середины голени, а называется она блио, и кольчужные чулки, которые шнуруются сзади. Сверх всего этого, чтобы металл не раскалялся от солнечного жара, на ней была белая накидка без рукавов и с разрезами по бокам, которую они называют гамбизон. На груди этой накидки был нашит красный крест. Поверх нее Абриза опоясалась мечом, тупым, как и положено быть мечу у франков, а лука и стрел не имела с собой вовсе.

Ее волосы были собраны по бокам и плотно уложены в кольчужный капюшон, лежавший на ее спине, так что она даже при опасности не могла бы теперь надеть капюшон на голову.

– Я прискакала к тебе, о Ади, потому что больше не у кого мне искать помощи и поддержки! Одна из моих девушек оказалась изменницей, и она донесла тетке, что я провела ночь в обществе двух сарацинских рыцарей, и говорила с ними на их языке, а тетка рассказала об этом отцу, и он сильно рассердился, и когда она посоветовала ему отправить меня в женский монастырь, чтобы я приняла постриг и стала Христовой невестой, он одобрил это! А во мне нет ни силы, ни призвания, чтобы стать Христовой невестой! И я прошу твоего покровительства, о Ади, – ведь ты сын царя!

Все это Абриза выкрикнула, не переводя дыхания. И сразу же опустилась на ковер, ибо дорога измучила ее, а тяжесть варварских доспехов истомила.

Ади мгновенно оказался возле нее, и стал распускать на ней ремни, и избавлять ее от оружия, а я крикнул невольникам, чтобы немедленно принесли прохладительных напитков, И сразу же они подали столик и воду десяти сортов: розовую, померанцевую, сок кувшинок и ивовый сок, и еще что-то в больших и маленьких кувшинах для охлаждения, с толстыми стенками и тростниковыми крышками. И они поставили на столик голубые фарфоровые кружки, а я налил в одну ивового соку, и положил туда ложку снега и кусок сахара, и поднес это Абризе.

Затем Ади стал расспрашивать Абризу об ее обстоятельствах, а я вышел из палатки, и призвал наших военачальников, и приказал им выбрать из своих невольниц красивых девушек, чтобы служить Абризе. И ко мне подошел Мансур ибн Джубейр, а он был самым старшим и опытным среди нас, и он сказал мне: