Григорий Медведев - ЯДЕРНЫЙ ЗАГАР

• Название: ЯДЕРНЫЙ ЗАГАР
• Автор: Григорий Медведев
• Издательство: Издательство «Книжная Палата»
• Жанр: Техническая литература
• Год: 1990
• ISBN: 5-7000-0223-X

---

Мощный черный цилиндр контейнера РЗМ, нависший над каналом, вздрагивал.

На панели пульта оператора РЗМ загорелся верхний конечник.

– Все! Втянул! – сказал Ненастин и тревожно глянул на Пробкина. – Ну что, Фомич?.. Двигаю мост РЗМ к бассейну выдержки? Или как?.. Сброшу кассету в воду и оставлю машину там… Сейчас в центральном зале ревуны взвоют. Только держись! Твой час теперь… Ни пуха ни пера!

– Тьфу-тьфу! – сказал Пробкин несколько тише обычного и медленно побрел к центральному залу, приказав Ненастину: – Трогай!

Дима, Федя и Вася Карасев сидели на пластикатовом полу, прижавшись к стене, недалеко от входа в центральный зал и курили. Переходы от стен к полу на атомных электростанциях закругленные, чтобы в углах не застаивалась радиоактивная грязь. Пластикат настилается и на закругления, заходит немного на стену и прижимается к ней нержавеющей полосой, пристреленной дюбелями по всей длине.

Рядом с сидевшими на полу ремонтниками нервно прохаживался дозиметрист с переносным малогабаритным радиометром на груди. Он то быстро подходил к двери центрального зала, щелкая переключателем диапазонов, всматривался в шкалу, то вновь возвращался к ремонтникам.

– Еще не фонит… Да и ревуны молчат… – докладывал он озабоченно. – Видать, РЗМ еще не съехала с канала.

К двери центрального зала был подтянут пожарный шланг с брандспойтом, валялись мятые куски белесоватого листового свинца, несколько клещевых захватов с длинными рукоятками.

Пробкин потрогал ногой вздувшийся и уже намокший пожарный шланг. Он был твердый, как бревно. В некоторых местах шланг имел мелкие неплотности, и тонкие веселые струйки воды устремлялись от ствола в разные стороны.

Подходя к ребятам, Иван Фомич с тревогой думал о том, кто первый пойдет с брандспойтом в гудящий ревунами и беснующийся нейтронами центральный зал.

Так и не решив, кто пойдет первым, Пробкин обратил вдруг внимание на бледное, какое-то суетливое лицо семенящего взад и вперед дозиметриста. Усмехнулся.

«Мандражирует…» – подумал он, одновременно отметив, что Дима, Вася и Федя сидят спокойно, расслабленно даже. Покуривают себе.

Эту странную, трудно объяснимую расслабленность настоящих работников и бойцов перед атакой, перед решительным броском он знал хорошо. Но и знал также, что в такие сжатые, очень сгущенные минуты перед страшной опасностью в мозгах у людей наступает также некое помутнение, сумеречность, когда движения и действия рук и ног как бы полуконтролируются людьми, и тут надо держать ухо востро.

Вовремя данная уверенная команда, приказ, а то и личный пример решают многое, если даже не весь успех операции.

Снова глянув, теперь уже зло, на бледного, словно ушедшего в себя дозиметриста, Пробкин как-то очень твердо, даже с некоторым злорадством подумал, что этот парень войдет в центральный зал первым. Он должен сделать замер, определить время работы и первым принять на себя нейтронный удар.

Подумав так, Фомич тут же смягчился в душе к бледному дозику, у которого, как он думал, очко от страха сокращалось быстрее, чем сердчишко.

«Но что медлит Ненастин?» – озабоченно подумал он, и в этот миг в центральном зале грохнуло оглушительным ревом, который не могли скрыть толстые железобетонные стены и защитная чугунная дверь. Все сразу будто бы вздрогнули, вспрянули. Сидевшие на полу ремонтники повскакали с мест. Бледный дозиметрист затоптался на месте, угодливо заглядывая в глаза ребятам.

Теперь не было никакого сомнения: Ненастий оставил после себя целую кучу ядерных обломков, отломившихся кусков урановой топливной сборки, которые испускали из себя высокоинтенсивное нейтронное, гамма и все другие виды излучений.

«Ух как надрываются ревуны! – подумал Пробкин. – Как стадо взбесившихся быков, которых гонят к бойне. Аж в ушах щекотно… Конечно… Гамма и нейтронные датчики обстреливаются сейчас напрямую. Небось тысяч пять рентген в час…»

Думая так, он одновременно каким-то вторым или третьим планом отмечал, ощущая саднение в груди, что быков-то тех живых, которые в стаде, не убивают до конца на бойне, пришибают только и обдирают шкуру с живых еще, чтоб кровь лучше сходила…

Он опять с раздражением подумал о дозиметристе, теперь уже попристальнее присмотревшись к нему. Красивый, стройный парень. Такие нравятся женщинам. Опять же – сам себе цену знает…

Фомич вспомнил его в обычной обстановке. Нагловат, плещет превосходством, не так чтобы напрямую, а как-то утонченно. И придраться трудно. А дураком все же ощущаешь себя рядом с ним. Но сейчас вот лоск сшибло. И даже волнистые каштановые волосы, которые в обычности тоже отдавали нахальством, сейчас выбивались из-под белого лавсанового чепца как-то жалко, и казалось, тоже бледнели и дергались.

Фомич с трудом вспомнил его фамилию: «Кажется, Цариков… Точно – Цариков…»

– Ну, Цариков, не тяни! – крикнул Фомич зычно. – Слышь, наяривает?.. Так и перепонки порвать можно.

4

Дозиметрист вздрогнул. Лицо его вдруг затряслось, завибрировало. Глаза бегали из стороны в сторону, но как-то не глядели на ремонтников. Он уже задвигал руками, делая ими вроде как бы отстраняющие движения. Чудилось, что он хочет что-то сказать, но голосовые связки у него, видать, слегка подзаклинило от волнения.

Он заговорил, сильно натужившись, покраснев и будто выталкивая из себя слова. Всем уже было ясно, что надо разойтись по сторонам от двери центрального зала, когда наконец Цариков сдавленно выкрикнул!

– В-в-в с-сторону! Н-ну!

Какой-то странной походкой, будто не он сам шагал, а ему переставляли ноги посторонние, Цариков подошел к двери центрального зала и потянул скобу. Дверь не поддавалась. Цариков недоуменно посмотрел на ремонтников, как бы говоря: «Вот видите, тяну… А она…»

«Ах, черт, скис… – мелькнуло у Пробкина. – Надо брать на буксир…»

Он подскочил к двери, тоже вцепился в скобу и с силой потянул на себя, поняв, что дозиметрист или сачковал, или действительно здорово ослаб от страха.

Чугунная трехтонная дверь подалась, пошла, и в этот миг, когда она открылась, в коридор шквалом ворвался басистый, оглушающий, какой-то канонадный гул ревунов. В ушах и ноздрях сильно защекотало от вибрирующего сотрясения воздуха. Казалось, и сам пол вибрировал, потому что слегка щекотало подошвы.

«Ему-то не положили на лапу…» – подумал Фомич и потянул руку к переключателю диапазонов, но Цариков оттолкнул его.

Быстро щелкая переключателем, он отпрянул от двери, будто получил удар, и, заскочив за стену, крикнул:

– Две тысячи рентген в час у двери! – И, стоя уже боком к стене, взволнованно спросил: – Как же вы будете, ребятки? Вплотную – все пять тысяч рентген будет…

– Ну ладно, ладно! – выкрикнул Пробкин, но голос его в гуле ревунов казался бесплотным, шелестящим. – Стоять будем – и десять тысяч набежит!..

Дима, Вася и Федя нетерпеливо перетаптывались. Лица озабоченные.

– Не крутись в проеме двери! – с силой дернул Цариков Фомича за рукав и втянул за срез бетонной стены так, что тот грудью наскочил на дозика. – Тридцать три рентгена в минуту накручивает!.. А нейтроны?..

Пробкин разгоряченно, даже зло как-то глянул на Царикова.

«Оклемался…» – подумал он о нем и зычно приказал:

– А ну-ка! Взяли шланг!.. Подтянули к двери!.. Р-раз!.. – и дозиметристу: – Отсчитывай время! Через минуту дай сигнал! И меряй! Измеряй, сукин сын! Высунь свой дозиметр в проем! – Фомич неожиданно выхватил у Царикова радиометр, который тот крепко держал в руках, и протянул его к проему двери. – Вот так!.. Следи, будет ли падать активность! Я пойду первый! Федя, готовься! Пойдешь за мной!

Федя молча кивнул побледневшим асимметричным лицом.

– Вот ярит, нейтрон его в корень! – крикнул Дима на ухо Васе Карасеву.

Вася был какой-то напружиненный и весь будто вслушивался в характер грома ревунов, который шел накатами, волнами. Установленные в разных по удаленности местах центрального зала, они, видимо, имели чем-то отличающийся друг от друга тембр звука.

Фомич с завидной прытью бросился к брандспойту, схватил ствол, подался в проем двери вместе со шлангом, который подталкивали ремонтники. Открыл кран. Мощный сноп воды шваркнул, врезался в общий гул, добавив свою составляющую, и устремился в сторону плитного настила реактора, туда, где валялись обломки расплавленной урановой сборки, оставшейся после манипуляций Ненастина с РЗМ.

– Врешь! Не уйдешь! – орал Фомич, накрывая снопом воды высокоактивную ядерную труху. – Следи время! – гаркнул он дозику.

Тот в ответ утвердительно и очень сильно закивал головой, не отрывая глаз от часов и радиометра.

– Измеряй! – орал Фомич, весь посиневший от натуги. – Измеряй! Что сопли жуешь?! Спадает активность?!

– Спадает! – крикнул дозиметрист. – Полторы тыщи бэр в час! Все! Все! Иван Фомич! Минута истекла! Тридцать три бэра! Бросайте шланг! В сторону! В сторону!