Дени Дидро - Нескромные сокровища

• Название: Нескромные сокровища
• Автор: Дени Дидро
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1993

В романе «Нескромные сокровища» старый колдун дарит императору Конго серебряный перстень, наделенный таинственной силой вызывать на откровение любую женщину. И вот «нескромные» женские сокровища, ко всеобщему удивлению, принимаются публично разглагольствовать о любовных приключениях своих владелиц. «Вы собираетесь внести в отчаяние любовников, погубить женщин, обесчестить девушек и натворить тысячи других бед», – сокрушается фаворитка султана, узнав о волшебных свойствах перстня.

---

– О государь, – сказала фаворитка, – не томите меня ожиданием, сообщите, кто этот феникс…

– Ну, хорошо. Это… Кто бы мог думать?

– Это?.. – спросила фаворитка.

– Фрикамона, – отвечал султан.

– Фрикамона! – повторила Мирзоза. – Я в этом не вижу ничего невозможного. Эта женщина провела в монастыре большую часть своей юности и, с тех пор как вышла оттуда, ведет самую примерную и уединенную жизнь. Ни один мужчина не входил к ней, она сделалась как бы аббатисой и стоит во главе целой паствы молодых богомолок, которых она ведет к совершенству и которыми полон ее дом. Вам, мужчинам, там нечего делать, – прибавила фаворитка, улыбаясь и покачивая головой.

– Мадам, вы правы, – сказал Мангогул. – Я стал расспрашивать ее сокровище. Ответа не было. Я удвоил силу моего перстня путем повторного трения, – по-прежнему ничего. «Вероятно, это сокровище глухо», – говорил я себе. И я собирался оставить Фрикамону на кушетке, где ее застал, когда она вдруг заговорила, разумеется, ртом.

«Дорогая Акарис, – воскликнула она, – как я счастлива в минуты, когда убегаю от неотвязных дел, чтобы отдаться тебе! После тех минут, которые я провожу в твоих объятиях, это самые сладкие минуты в моей жизни… Ничто меня не развлекает; кругом царит молчание, полуоткрытые занавески впускают немного света, достаточного для того, чтобы мне с умилением созерцать тебя. Я приказываю воображению, оно вызывает твой образ, и вот я уже вижу тебя… Милая Акарис! Как ты прекрасна!.. Да, вот твои глаза, твоя улыбка, твои уста… Не прячь от меня твою юную грудь. Дай мне ее поцеловать… Я еще не нагляделась на нее… Еще разок ее поцелую… О, дай мне умереть на ней!.. Какая страсть меня охватывает! Акарис! Милая Акарис, где ты… Приди же, милая Акарис… О дорогая и нежная подруга, клянусь тебе, неведомые чувства овладели моей душой! Она переполнена ими, она стала им дивиться, она не может их выдержать… Лейтесь, сладостные слезы, лейтесь и утолите пожирающий меня жар!.. Нет, милая Акарис, нет, этот Ализали, которого ты мне предпочитаешь, не любит тебя так, как я… Но я слышу какой-то шум… Ах, это, без сомнения, Акарис… Приди, милая подруга, приди»…

– Фрикамона не ошиблась, – продолжал Мангогул, – это была действительно Акарис. Я оставил их беседовать вдвоем и, глубоко убежденный в том, что сокровище Фрикамоны останется скромным, прибежал сообщить вам, что проиграл пари.

– Но, – сказала султанша, – я не понимаю эту Фрикамону, она или сошла с ума, или у нее истерический припадок. Нет, государь, нет, у меня больше совести, чем вы предполагаете. Я ничего не могу возразить против этого испытания, но чувствую, что здесь есть что-то, что не позволяет мне признать за собой победу. Нет, я не считаю себя победительницей, уверяю вас. Мне совсем не нужно вашего дворца и фарфора, или же я получу их по справедливости.

– Сударыня, – сказал Мангогул, – я, право, вас не понимаю. На вас находят удивительные причуды. Вероятно, вы не рассмотрели как следует маленькую обезьянку.

– Государь, я отлично ее рассмотрела, – возразила Мирзоза. – Я знаю, она очаровательна. Но я подозреваю, что случай с Фрикамоной совсем не на руку мне. Если вы захотите, чтобы обезьянка когда-нибудь мне принадлежала, спросите других.

– Честное слово, сударыня, – сказал Мангогул, – после основательного размышления я думаю, что выигрыш вам может доставить лишь возлюбленная Мироло.

– О государь, вы бредите! – отвечала фаворитка. – Я не знаю вашего Мироло, но кто бы он ни был, раз у него есть возлюбленная, этим все сказано.

– В самом деле, вы правы, – сказал Мангогул. – Но все-таки я готов биться о заклад, что сокровище Калипиги не знает решительно ничего.

– Согласитесь же, – продолжала фаворитка, – что здесь одно из двух: или сокровище Калипиги… Но я хотела удариться в смешные рассуждения… Делайте же, государь, все, что вам будет угодно. Спросите сокровище Калипиги; если оно будет молчать, тем хуже для Мироло и тем лучше для меня.

Мангогул вышел и в одно мгновение очутился возле вышитой серебром софы цвета нарцисса, где покоилась Калипига. Не успел он направить на нее перстень, как услыхал глухой голос, бормотавший такие слова:

– О чем вы меня спрашиваете? Я ничего не понимаю в ваших вопросах. Обо мне даже не знают. А между тем мне кажется, что я не хуже других. Правда, Мироло часто заглядывает ко мне, но…

В этом месте в рукописи значительный пропуск. Ученые круги были бы весьма признательны тому, кто мог бы восстановить текст речи сокровища Калипиги, от которой сохранились лишь две последних строки. Приглашаем ученых рассмотреть их и решить, не был ли этот пропуск сознательным опущением автора, недовольного тем, что сказало сокровище, и не сумевшего заменить его слова чем-нибудь лучшим.

…Говорят, что моему сопернику воздвигнуты алтари за Альпами. Увы! Если бы не Мироло, во всем мире воздвигали бы мне храмы.

Мангогул тотчас же вернулся в сераль и повторил фаворитке жалобы сокровища Калипиги слово в слово, ибо у него была удивительная память.

– Ее слова, сударыня, – сказал он, – вам на руку. Я отдаю вам обещанное, и вы поблагодарите за это Калипигу, когда сочтете нужным.

– Государь, – торжественно отвечала Мирзоза, – своим выигрышем я хочу быть обязанной лишь неоспоримой добродетели, а не…

– Но, сударыня, – прервал ее султан, – я не знаю, чья добродетель лучше установлена, чем у той, которая видала врага так близко.

– Государь, – возразила фаворитка, – я знаю, что говорю. Вот Селим и Блокулокус, они нас рассудят.

Вошли Селим и Блокулокус. Мангогул рассказал им, в чем дело, и они оба приняли сторону Мирзозы.

Глава сорок вторая Сновидения

– Сударь, – сказала фаворитка Блокулокусу, – вы должны оказать мне еще одну услугу. Прошлую ночь я видела множество необычайных вещей. Это был сон, но один бог знает, что это за сон. Меня уверяли, что вы лучший в Конго толкователь снов. Скажите же мне поскорей, что означает этот сон. – И она тотчас же рассказала ему все виденное.

– Сударыня, – отвечал Блокулокус, – я весьма посредственный онейрокритик…

– О, избавьте меня, пожалуйста, от научных терминов! – воскликнула фаворитка. – Оставьте науку в покое и говорите разумным языком.

– Сударыня, – сказал Блокулокус, – вы будете удовлетворены. У меня есть кое-какие интересные соображения о сновидениях. Именно этому я обязан прозвищем Пустой Сон, а также тем, что имею честь беседовать с вами. Я изложу вам свои мысли по возможности ясно.

– Вам, конечно, известно, сударыня, – продолжал он, – что говорят об этом большинство философов, а также прочие смертные. Предметы, – говорят они, – поразившие днем наше воображение, занимают наше сознание ночью; следы, оставленные ими во время бодрствования в фибрах нашего мозга, сохраняются; жизненные силы, привыкшие направляться в известные области, следуют по уже знакомому пути, – отсюда возникают непроизвольные представления, которые огорчают нас или радуют. Исходя из этих положений, счастливый любовник, казалось бы, всегда должен иметь приятные сны, а между тем случается нередко, что особа, отнюдь не враждебная ему наяву, в сновидении обращается с ним, как с негром, или, вместо того, чтобы обладать очаровательной женщиной, он видит в своих объятиях маленькое безобразное чудовище.

– Нечто подобное как раз случилось со мной прошлой ночью, – прервал его Мангогул. – Ведь я вижу сны каждую ночь, – это семейная болезнь; она передается от отца к сыну и началась с султана Тогрула, который первый стал видеть сны с 743500000002 года. Так вот, прошлой ночью я видел вас, сударыня, – обратился он к Мирзозе. – Это были ваша кожа, ваши ручки, ваша грудь, ваша шея, ваши плечи, ваше упругое тело, ваш стройный стан, ваша несравненная округлость форм, одним словом, это были вы; а между тем, вместо вашего прелестного лица, вместо очаровательной головки, которую я искал глазами, – я очутился носом к носу с мордой мопса.

Я испустил ужасный крик. Котлук, мой камердинер, прибежал и спросил, что со мной. «Мирзоза, – отвечал я ему в полусне, – только что подверглась самой безобразной метаморфозе, она стала мопсом».

Котлук не счел нужным разбудить меня, он удалился, и я снова заснул. Но могу вас уверить, я отлично узнал вас, ваше тело и видел голову собаки. Объяснит ли мне Блокулокус этот феномен?

– Я не теряю надежды его объяснить, – отвечал Блокулокус, – но только ваше высочество должны признать одно весьма простое положение: что все существа находятся между собой в самых разнообразных отношениях, благодаря присущим им одинаковым свойствам, и что известный комплекс свойств характеризует их и образует различия между ними.

– Это ясно, – заметила Мирзоза, – например, у Ипсифилы руки, ноги и рот характерны для умной женщины…

– А Фарасман, – прибавил Мангогул, – носит шпагу, как доблестный человек.