Дени Дидро - Нескромные сокровища

• Название: Нескромные сокровища
• Автор: Дени Дидро
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1993

В романе «Нескромные сокровища» старый колдун дарит императору Конго серебряный перстень, наделенный таинственной силой вызывать на откровение любую женщину. И вот «нескромные» женские сокровища, ко всеобщему удивлению, принимаются публично разглагольствовать о любовных приключениях своих владелиц. «Вы собираетесь внести в отчаяние любовников, погубить женщин, обесчестить девушек и натворить тысячи других бед», – сокрушается фаворитка султана, узнав о волшебных свойствах перстня.

---

Мирзоза

Женщины там ходят одетые?

Мангогул

Конечно. Но не из приличия, а из кокетства. Они прикрываются для того, чтобы возбуждать любопытство и желания.

Мирзоза

И это, по-вашему, вполне соответствует хорошим нравам?

Мангогул

Несомненно.

Мирзоза

А я сомневаюсь.

Мангогул

О, вы всегда во всем сомневаетесь!

Беседуя таким образом, он небрежно перелистывал дневник:

– Есть тут обычаи в высшей степени странные, – говорил он. – Смотрите, вот глава о наружности туземцев. Тут нет ничего, чего бы вы не могли слышать при вашей исключительной стыдливости. Вот другая – о туалете женщин: она совсем в вашей компетенции и могла бы послужить вам на пользу. Вы не отвечаете! Вы никогда не доверяете мне.

– Разве я не права?

– Надо будет отдать вас в руки Сиклофила, чтобы он вас отвез к своим островитянам. Клянусь, вы вернетесь оттуда совершенством.

– Мне кажется, что я и теперь совершенство.

– Вам так кажется! А между тем я не могу сказать ни одного слова, которое вы выслушали бы внимательно. Однако вы были бы гораздо лучше, и я бы гораздо лучше чувствовал себя, если бы я всегда мог говорить, а вы всегда меня слушали.

– А зачем вам нужно, чтобы я вас слушала?

– В конце концов, вы правы. Ну, хорошо, отложим до сегодняшнего вечера, до завтра или до другого дня главу о наружности наших островитян и о туалете их женщин.

Глава девятнадцатая О наружности островитян и о женском туалете

Это было после обеда. Мирзоза сидела с вязаньем, а Мангогул, растянувшись на софе, с полузакрытыми глазами, молча занимался пищеварением. Прошел добрый час в молчании и покое, когда, наконец, султан обратился к фаворитке:

– Расположена ли сударыня выслушать меня?

– Смотря по тому, о чем вы будете говорить.

– Но, в конце концов, не все ли мне равно, слушаете вы меня или нет, как вы изволили разумно и справедливо заметить?

Мирзоза улыбнулась, а Мангогул продолжал:

– Пусть принесут дневник моих путешественников и пусть не вынимают моих закладок или, клянусь бородою…

Ему принесли дневник, он открыл его и стал читать:

«Островитяне созданы совсем иначе, нежели другие люди. Каждый от рождения несет на себе знак своего призвания, поэтому в большинстве случаев все бывают тем, чем должны быть. Те, кому природа судила быть геометрами, обладают удлиненными пальцами, похожими на циркуль. Мой хозяин принадлежал к их числу. Субъект, рожденный быть астрономом, отличается глазами в форме улитки. Географы имеют голову, похожую на глобус. У музыкантов или изучающих акустику уши в форме рожка. У межевщиков ноги похожи на шесты, у гидравликов»…

Тут султан остановился, и Мирзоза спросила его:

– Ну, что же у гидравликов?

Мангогул ответил:

– Вы спрашиваете? Так узнайте же: «Сокровище в форме трубки, пускающей струю. У химиков нос – как перегонный куб. У анатома указательный палец – как скальпель. У механиков руки – как подпилки или как пилы».

Мирзоза прибавила:

– У этого народа все не так, как в нашей стране, где люди, получившие от Брамы мускулистые руки, казалось бы, предназначенные управлять плугом, стоят у кормила государства, заседают в судах или председательствуют в академиях; у нас человек, который видит не лучше крота, проводит всю свою жизнь в наблюдениях и весь занят профессией, требующей рысьих глаз.

Султан продолжал читать:

«Между обитателями острова можно заметить таких, пальцы которых схожи с циркулем, голова с глобусом, глаза с телескопом, уши с рожком. „Эти люди, – сказал я моему хозяину, – по-видимому виртуозы, из числа тех универсальных существ, которые обладают всеми талантами“.

Мирзоза перебила султана:

– Бьюсь об заклад, что я угадала ответ хозяина.

Мангогул

Каков же он?

Мирзоза

Он ответил, что эти люди, которых природа, казалось бы, одарила всем, не годны ни к чему.

Мангогул

Клянусь Брамой, именно так. Поистине, султанша, вы очень умны. Мой путешественник прибавляет, что такое строение островитян придает всему народу вид автоматов; когда они ходят, кажется, что они занимаются измерением; когда они жестикулируют, они как будто чертят геометрические фигуры; а их пенье – исполненная пафосом декламация.

Мирзоза

В таком случае музыка у них должна быть очень плохой.

Мангогул

Но почему же?

Мирзоза

Потому, что музыка у них, по-видимому, стоит ниже декламации.

Мангогул

«Не успел я несколько раз пройтись по главной аллее общественного сада, как сделался предметом разговоров и объектом всеобщего любопытства.

– Он упал с луны, – говорил один.

– Вы ошибаетесь, – возразил другой, – он явился с Сатурна.

– Я думаю, что это обитатель Меркурия, – говорил третий.

Четвертый приблизился ко мне и сказал:

– Чужеземец, разрешите узнать, откуда вы.

– Из Конго, – ответил я.

– А где же Конго?

Я собирался удовлетворить его любопытство, когда кругом поднялся гул множества мужских и женских голосов, повторявших:

– Он из Конго! Конго… Конго…

Оглушенный, я заткнул уши и поспешил уйти из сада. Между тем они остановили моего хозяина, спрашивая у него, кто такие конго: люди или звери. На другой день моя дверь была осаждена толпой, которая добивалась увидеть конго. Я показался им, говорил с ними, и они удалились с презрительным смехом, восклицая:

– Фи! Это человек!

Мирзоза принялась хохотать. Потом спросила:

– А туалет?

Мангогул отвечал:

– Припоминает ли сударыня одного черного брамина, очень оригинального, полубезумца, полуразумного?

– Да, я помню. Это был чудак, который всюду совался со своим умом и которого другие черные брамины, его собратья, затравили до смерти.

– Отлично. Вероятно, вы слышали, а может быть, и видели, особого рода клавесин, где он расположил цвета сообразно с лестницей тонов, намереваясь исполнять для наших глаз сонату, аллегро, престо, адажио, кантабиле – столь же приятные для зрения, как и мастерски выполненные произведения для слуха.[17]

– Я сделала лучше: однажды я предложила ему перевести звуковой менуэт на цветовой, и он справился с этим превосходно.

– И это вас очень позабавило?

– Очень, потому что я тогда была ребенком.

– Ну вот, мои путешественники нашли такой же инструмент у островитян, но исполняющий свое прямое назначение.

– Должно быть, служить туалету?

– Верно. Но каким образом?

– Каким? Вот каким. Взяв какой-нибудь предмет нашего туалета, достаточно тронуть известное количество клавиш, чтобы найти гармонию этой вещи и определить соответствующие цвета других предметов туалета.

– Вы невозможны! Вас нечему учить, вы все угадываете.

– Я даже думаю, что есть в этой музыке диссонансы, которых можно избегнуть, предвидя заранее.

– Вот именно.

– Поэтому я и думаю, что для горничной нужно столько же таланта, опыта и глубины познаний, сколько и для капельмейстера.

– А вы знаете, что из этого следует?

– Нет.

– Что мне остается закрыть дневник и приняться за щербет. Ваша мудрость, султанша, приводит меня в дурное настроение.

– Другими словами, вы хотели бы, чтобы я была поглупее?

– Почему же нет? Это сблизило бы нас, и мы приятнее проводили бы время. Нужно быть охваченным неистовой страстью, чтобы терпеть унижения, которым не видно конца. Я охладею к вам, берегитесь!

– Государь, соблаговолите взять дневник и продолжать чтение.

– Очень охотно. Сейчас будет говорить мой путешественник.

«Однажды, выйдя из-за стола, мой хозяин бросился на софу, на которой и не замедлил погрузиться в сон, а я направился вместе с дамами в их апартаменты. Пройдя ряд комнат, мы вошли в большой, хорошо освещенный покой, посередине которого стоял клавесин. Хозяйка дома села перед ним, провела пальцами по клавишам, заглянула в ящик и сказала с довольным видом:

– Я думаю, что он хорошо настроен.

Я же сказал себе:

– Кажется, она бредит, так как я не слыхал ни звука.

– Сударыня играет и, без сомнения, аккомпанирует себе?

– Нет.

– Что же это за инструмент?

– Сейчас увидите.

И, обернувшись к старшей дочери, она сказала:

– Позвоните, чтобы пришли прислужницы.

Их пришло три, и она обратилась к ним приблизительно с такой речью:

– Милые мои, я очень недовольна вами. Уже полгода, как я и мои дочери не одеваемся со вкусом. В то же время вы тратите огромные деньги. Я наняла вам лучших учителей, но, кажется, вы не знаете основных принципов гармонии. Я хочу, чтобы сегодня мой головной убор был зеленый с золотом. Найдите все остальное.

Младшая из прислужниц нажала клавиши одной рукой, и перед нами появились белый, желтый, малиновый и зеленый лучи; нажала другой, и появились голубой и фиолетовый.