Альфред Тирпиц - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Альфред Тирпиц
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Отчаяние, охватившее всех государственно настроенных немцев при крушении нашей казавшейся непобедимой империи, уничтожило во многих также и веру в себя и в закономерность нашего исторического развития, приведшего к образованию Империи. Поэтому я счел долгом записать свои воспоминания, ибо я могу доказать, что здание нашего прежнего государства отнюдь не было прогнившим или устарелым и что оно, напротив, обладало всем необходимым для дальнейшего развития; и далее, что политическая легенда о том, будто эта война была развязана безответственным самодержавием и агрессивной военной кастой, является попранием истины. Особенно не хотел войны кайзер; он старался всеми силами предотвратить ее с того момента, как осознал опасность.

Если бы история была справедливой и не фальсифицировалась в такой степени разными легендами, то она показала бы, что большая часть ответственности падает на наших врагов. Согласно мореходным правилам виновным в столкновении признается тот, кто вызвал опасное положение, а не тот, кто, стремясь избежать его, в последний момент совершил ошибку, неправильно оценив это положение. Наше несчастье вызвано не созданием могущества, а той слабостью, которая не давала использовать это могущество ни для сохранения, ни для заключения мира, равно как и ошибочной оценкой наших противников, сущности их военных целей, методов ведения военных действий и экономической войны.

Чтобы меня поняли, я должен говорить то, что я считаю правдой. При этом мне придется представить действия ныне здравствующих лиц с моей точки зрения, которая заведомо отличается от точки зрения этих лиц, а потому книга, возможно, причинит им боль. Но я далек от того, чтобы приписывать им нечестивые намерения или виновность в обычном смысле слова.

Только отчаянное положение Германии заставляет меня против желания опубликовать эти воспоминания еще при жизни.

А. фон Тирпиц

Охотничий домик Цабельсберг.

Апрель 1919 г.

---

Если ваше великогерцогское высочество желают выслушать еще одно мнение о нашем положении на море, то я настоятельно рекомендую вам принять в ближайшее время находящегося сейчас здесь г-на адмирала фон Трота – начальника штаба флота Открытого моря. Никто не способен судить об общем положении более спокойно, чем этот офицер, пользующийся доверием всего флота. Насколько мне известно, он живет у начальника морского кабинета адмирала фон Мюллера.

Учитывая срочность вопроса, я позволил себе послать копию этого письма генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу и его превосходительству статс-секретарю Шейдеману.

Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц{195}

Правительство принца Макса Баденского пало жертвой неслыханного жульничества чуждых народу шептунов. Подводная война была прекращена, условия капитуляции выполнены, с Антантой был «согласован» вопрос о заключении справедливого мира на основе 14 пунктов Вильсона, а все инакомыслящие, все действительно национально настроенные немцы попали в опалу, хотя армия и флот, без сомнения, смогли бы продержаться до весны 1919 года и, таким образом, добиться настоящих мирных переговоров. В эти мрачнейшие дни германской истории, когда мы имели еще полную возможность с мечом в руках предложить не менее нас утомленному врагу заключить справедливый мир, но отбросили эту возможность, чтобы погрузиться в хаос, я, в качестве председателя отечественной партии, написал рейхсканцлеру второе письмо. Берлин, 30 октября 1918 г.

Ваше великогерцогское высочество милостиво приняли мое почтительнейшее письмо от 17 с.м., но в то же время вынесли по одному важному вопросу, а именно о подводной войне, решение, от которого как я, так и военные и морские авторитеты вас предостерегали. При создавшемся положении я считаю своим долгом вновь изложить вашему великогерцогскому высочеству одну мысль, которую я недостаточно подчеркнул в моем предыдущем письме.

Чтобы военное отступление не превратилось в катастрофическое бегство, оно должно от времени до времени сопровождаться контратаками против преследующего врага. То же самое возможно, даже в большей степени должно иметь место при политическом отступлении. Если даже нам кажется ясным, что мы ничего не можем достигнуть военными средствами, мы все же должны помнить, что и у противника из чисто психологических побуждений усиливается нежелание идти на большие жертвы. В 1871 году Франция благодаря своей стойкости даже после заключения перемирия сумела спасти Бельфор во время мирных переговоров{196}. Если солдат отдает в бою свой меч, он может рассчитывать на пощаду. Но если это происходит в области политики, если побежденный делает себя совершенно беззащитным и сдается без сопротивления, то он возбуждает в победителе чувства, противоположные уважению и скорее внушает ему желание беспощадного «наказания».

По этой причине, не говоря уже о позоре, который не изгладится в течение столетий, я не могу представить себе даже с чисто материальной стороны худшего мира, чем тот, который был бы нам навязан, если бы мы попросту капитулировали в момент, когда сила нашего сопротивления далеко еще не иссякла. Если мы преждевременно разоружимся, враг, который правильно оценивает эту силу, станет обращаться с нами не мягче, а напротив, суровее и грубее, ибо к его упоению победой присоединится еще чувство презрения к противнику. В этом вопросе нужно снова учесть разницу между нашим образом мыслей и образом мыслей врагов. В этом отношении для нас было бы выгоднее искать мир через Англию, а не через Америку и Вильсона{197}.

В заключение я хотел бы еще указать на следующее: наши враги совершенно опьянены победой, но их народы чувствуют, что подошли вплотную к миру, о котором мечтали столько лет, к концу жертв и страданий. Поэтому нервы народных масс напряжены. Если мы теперь в ответ на предложения врагов решимся крикнуть: Стой! Вперед!, если мы еще раз покажем противнику зубы и объявим его требования неприемлемыми, то внезапно обнаружившаяся необходимость продолжать борьбу окажет на него величайшее психологическое действие. Утомленными борьбой народными массами вражеских стран овладеет страшное разочарование и весьма значительные силы начнут оказывать давление на правительства, склоняя их к смягчению условий.

В связи с усилением геройского сопротивления нашего фронта и с весьма обоснованным страхом перед большевизмом только такое поведение Германии может завоевать нам приемлемые условия.

Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц.

Когда я писал эти строки, у меня оставалась лишь ничтожная надежда образумить «правящих» мужей. Этим письмом закончилось мое участие в политике.

Несчастливый исход войны дает виновникам его предлог, хотя и не право, обвинять перед неразумной массой тех, кто смогли бы выиграть войну или по крайней мере закончить ее с почетом, если бы им предоставили свободу действий. Предполагается создать специальный государственный суд; если он будет создан, то на скамью подсудимых нужно будет посадить совсем других людей, в том числе многих из тех, кто собирается разыгрывать из себя судей. Мне бы не хотелось затрагивать чувства этих людей, но долг перед историей заставляет меня пригвоздить к позорному столбу погубившую нас систему.

Эта политическая система, развитию которой фактически хотя и бессознательно способствовал Бетман-Гольвег и которая существует и ныне, правда, в чудовищно гипертрофированном виде, заключает в себе отказ от достижений нашего государства в результате слепого доверия к самым шантажистским и лживым миражам, создаваемым заграницей, и следования собственным интернационалистским иллюзиям. Все традиции и весь опыт нашей истории кажутся забытыми и их придется накапливать вновь.

По моему убеждению, эта система дала нашим агрессивно настроенным соседям случай и предлог к войне. Она подточила нашу политику изнутри, так что народ потерял моральную силу, необходимую для продолжения войны. Та же система является существенной причиной того, что наш флот не смог дать почувствовать свою силу в этой войне. Та же система дала неправильное направление нашей политике, стремившейся к разгрому России и щадившей Англию. Та же система повинна в нашей беспримерной по своей глупости и отсутствию достоинства капитуляции осенью 1918 года и усугубила новыми ошибками тяжелые последствия этого шага. Та же система неистовствовала после революции против последних остатков государственного разума, так что быть немцем кажется теперь позором и наказанием. А ведь когда-то это было для меня источником величайшего счастья и гордости.

При наличии твердого руководства наш народ может совершить больше любого другого. Но в руках плохих и негодных руководителей германский народ становится величайшим врагом самому себе. Ему скоро надоест черно-красно-золотое подобие государства, которое преподносится ему сейчас. Но сохранится ли к тому времени хоть что-нибудь от субстанции нашего доброго старого государства, возбуждавшего такую зависть наших врагов, что они уничтожили с помощью нашей радикальной демократии все его силы: монархию, обороноспособность, неподкупность и прилежание чиновничества, государственный дух пруссачества и презирающую смерть любовь к отечеству?

Сегодня наше положение хуже, чем после Тридцатилетней войны. Без нового Потсдама, без необычайно серьезного самоотрезвления и духовного обновления германский народ никогда больше не будет жить на свободной земле, быстро или постепенно перестанет быть великим по своей культуре и численности народом; тогда не будет возможен и новый Веймар{198}. Мы пали с величайшей высоты в глубочайшую пропасть. Нельзя легкомысленно болтать о восстановлении, пока мы погружаемся в нее все глубже. Подъем страшно труден и тяжел. Но он начнется и пройдет удачно, если решительное национальное терпение и воля объединят народ, как объединяют они французов, итальянцев, англичан, сербов, а в последнее время даже и индийцев. Пока мы являемся народом с наиболее слабо развитым национальным чувством, которое на грабеж нашей земли и все другие унижения отвечает примирительными речами и, оставляя, преступника безнаказанным, толкает его к новым грабежам, пока, лишенные необходимой национальной гордости, мы копируем нравы и обычаи других народов и пока борьба с немцами, принадлежащими к другим партиям, кажется нам важнее объединения перед лицом заграницы; пока имеет место все это, Германия может лишь погружаться в трясину, а не выздоравливать. В битве с алеманнами германцы кричали своим вождям: Долой с коней!, и проиграли эту битву. Раскол среди немцев привел нас к падению и на сей раз, ибо в политическом, а в некоторых своих слоях и в нравственном отношении наш народ не дорос до понимания задач своего времени.