Альфред Тирпиц - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Альфред Тирпиц
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Отчаяние, охватившее всех государственно настроенных немцев при крушении нашей казавшейся непобедимой империи, уничтожило во многих также и веру в себя и в закономерность нашего исторического развития, приведшего к образованию Империи. Поэтому я счел долгом записать свои воспоминания, ибо я могу доказать, что здание нашего прежнего государства отнюдь не было прогнившим или устарелым и что оно, напротив, обладало всем необходимым для дальнейшего развития; и далее, что политическая легенда о том, будто эта война была развязана безответственным самодержавием и агрессивной военной кастой, является попранием истины. Особенно не хотел войны кайзер; он старался всеми силами предотвратить ее с того момента, как осознал опасность.

Если бы история была справедливой и не фальсифицировалась в такой степени разными легендами, то она показала бы, что большая часть ответственности падает на наших врагов. Согласно мореходным правилам виновным в столкновении признается тот, кто вызвал опасное положение, а не тот, кто, стремясь избежать его, в последний момент совершил ошибку, неправильно оценив это положение. Наше несчастье вызвано не созданием могущества, а той слабостью, которая не давала использовать это могущество ни для сохранения, ни для заключения мира, равно как и ошибочной оценкой наших противников, сущности их военных целей, методов ведения военных действий и экономической войны.

Чтобы меня поняли, я должен говорить то, что я считаю правдой. При этом мне придется представить действия ныне здравствующих лиц с моей точки зрения, которая заведомо отличается от точки зрения этих лиц, а потому книга, возможно, причинит им боль. Но я далек от того, чтобы приписывать им нечестивые намерения или виновность в обычном смысле слова.

Только отчаянное положение Германии заставляет меня против желания опубликовать эти воспоминания еще при жизни.

А. фон Тирпиц

Охотничий домик Цабельсберг.

Апрель 1919 г.

---

У англичан же, достигших своих целей, эта чисто немецкая попытка демократии отмежеваться от нашего прежнего стремления к мирному завоеванию положения мировой державы может вызвать только презрение. Но будущие поколения немцев узнают на собственном опыте, допустят ли англо-саксы индустриальный расцвет бессильной на море Германии.

В политике существуют кабинетные ученые, которые говорят: в течение еще двух десятилетий нам по примеру Бисмарка, избегавшего военных столкновений с Англией, следовало повременить с постройкой флота, пока мы не достигли бы полного превосходства на суше. Этим людям, которые стоят в сущности на точке зрения Каприви{146}, следует обратить внимание на то, что сказал сам Бисмарк о неизбежном расхождении между Германией и Англией и его причинах{}an». Исходя из трехсотлетнего принципа своей политики, Англия никогда не потерпела бы, чтобы какой-нибудь экономически сильный соперник, а тем более Германия, достиг преобладающего положения на континенте, не говоря уже о том, являлось ли такое положение целью, к которой нам следовало стремиться. Чем меньше боялась бы нас Англия, тем решительнее и свободнее стала бы она противодействовать нашей экспансии на континенте, не останавливаясь и перед войной. Поэтому уже с девяностых годов в Англии стали отодвигать на задний план противоречия с Францией и Россией, а противоречия с нами всячески раздувать. К 1914 году Германия, защищенная нашим строительством флота, которое быстро пробежало опасную зону, почти успела уже мирным путем завоевать положение четвертой мировой державы, а Англия еще не сумела найти предлог для вмешательства. Только совершенно исключительные промахи с нашей стороны могли доставить ей эти поводы в столь поздний момент. Один выдающимися государственный деятель Германии назвал наше «достижение» первоклассным дипломатическим трюком, правда, в отрицательном смысле слова. У нас не было иного пути к мировому могуществу, кроме постройки флота. Никакой народ не может достичь высшей ступени благополучия даром, не может получить это благополучие в подарок. Морское могущество было естественной и необходимой функцией нашего хозяйства, которое в области мирового влияния оспаривало первенство у Англии и Америки, опередив все другие народы. Подобное положение опасно и сохранить его невозможно, если налицо не имеется внушительной морской силы, которая делает для конкурента весьма рискованной попытку посредством войны поразить насмерть преуспевающего соперника.

Конечно, нашим немецким доктринерам трудно внушить сознание того, что развитие заморской торговли и морского могущества происходит не по команде, а органически вытекает из внутреннего развития народа, и что семидесятимиллионный народ, скученный на ограниченной территории, без огромной экспортной торговли должен буквально умереть с голоду.

6

Годы, последовавшие за визитом Холдена, принесли с собой улучшение англо-германских отношений, которое в Германии было встречено с естественным сочувствием, но из которого, как оказалось впоследствии, были сделаны не совсем правильные выводы. В 1912 году наша морская политика доказала свое миролюбие, пожертвовав третьим кораблем и, что было особенно важно, перейдя в том же году с четырехтактного темпа на двухтактный. В военном отношении это было небезопасно, так как увеличивало расстояние между нами и англичанами, и начиная с осени 1915 года фактически ухудшало наши шансы в случае морского сражения. Однако это реальное доказательство нашего миролюбия, которое никакая софистика не могла лишить его истинного смысла, приобретало политическое значение, которое принесло нам полезные плоды и продолжало бы приносить их и в будущем, если бы июльские события 1914 года, о которых речь шла впереди, не оборвали начавшееся развитие{148}.

Я вспоминаю не без сожаления о тех недавних временах, когда барон фон Маршалль был послан в Лондон. В годы, предшествовавшие принятию судостроительных программ, Маршалль, выступая в рейхстаге в качестве министра иностранных дел, иногда касался и морских вопросов, и один бывший чиновник министерства иностранных дел говорит по поводу этой его деятельности, что до систематической разъяснительной работы, развернувшейся после прихода адмирала Тирпица к руководству морским ведомством, ни один министр не сделал столько, сколько Маршалль, чтобы пробудить сознание политических и экономических неудобств, связанных с отсутствием у нас флота{149}. Длительная ссылка в Константинополь сопровождалась полным расцветом государственных способностей этого выдающегося ума; в мае 1912 года кайзер назначил его преемником на важнейшем внешнеполитическом посту империи графа Вольф-Меттерниха.

В отличие от своего предшественника барон фон Маршалль сразу же принялся за тщательное изучение конкретных статистических и технических данных о соотношении сил обоих флотов, без знания которых нельзя было вести настоящие переговоры с Англией. В связи с этим он посетил перед отъездом в Лондон также и меня, и мы установили в продолжительной беседе наше полное единодушие по вопросам морской политики.

Английские государственные деятели узнали в Маршалле достайного противника по его успешной деятельности на второй Гаагской конференции 1907 года{150}, а также в Константинополе. Находясь в Константинополе, он имел случай изучить английскую мировую политику в одном из важнейших для нее пунктов, и ему удалось опередить англичан в сношениях с Высокой Портой. Его поведение в Лондоне являлось контрастом с германской привычкой подражать англичанам и подпадать под их влияние. Маршалль знал, что бритт становится тем вежливее, чем решительнее отстаивает свои позиции его конкурент. Он заявил, что Германия не сможет вести свою экономическую политику, не располагая на море силами, достаточными для того, чтобы избавить нас от необходимости шаг за шагом отступать перед Англией. Когда в июле 1912 года он вручал верительные грамоты в Букингэмском дворце, король удостоил его обращения на немецком языке; Маршалль отвечал также по-немецки и тем дал присутствовавшим на приеме английским министрам возможность проявить такое знание немецкого языка, которого не предполагал у них ни один германский дипломат. Маршалль использовал эту торжественную церемонию, чтобы пожаловаться на то, что под влиянием новой панической речи Черчилля по морскому вопросу английская пресса сводит на нет значение оказанного ему радушного и многообещающего приема: если подобные случаи будут иметь место и в дальнейшем, его усилия будут затрачены впустую.

Как рассказывал мне очевидец – наш тогдашний морской атташе капитан Виденман, это достойное и твердое выступление, основанное на правильной оценке положения, произвело большое впечатление. За все время натянутых отношений между Англией и Германией ни один германский государственный деятель не пользовался в Англии таким почтением и уважением, и адмирал сэр Джон Джеллико выразил общее мнение, сказав о Маршалле в разговоре с третьими лицами: he look like a tower of confidence{151}.

Его преждевременная смерть явилась незаменимой потерей для столь бедной государственными деятелями Германии.

Говоря о растущей готовности англичан прийти к соглашению с нами, я хотел бы ограничиться теми явлениями, которые относятся к флоту. Первый лорд адмиралтейства еще в 1912 году надеялся с помощью Холдена навязать нашему флоту, который он считал «роскошью», принцип два киля против одного, а уже в 1913 году согласился на предложенное Ллойд-Джорджем в 1908 году и мною в 1912 году соотношение сил, равное 2: 3 (правда, в несколько измененном виде, а именно 10 : 16). Таким образом, англо-германское морское соглашение фактически было достигнуто; поскольку мы не вносили новых законопроектов, англо-германские морские переговоры по существу закончились и в меру человеческого разумения яблоко раздора можно было считать устраненным{152}.

Я хотел, чтобы это развитие совершалось без помех. Надежность германской политики была нашим лучшим оружием. Поэтому в начале 1914 года я всячески противодействовал склонности наших тешивших себя иллюзиями политиков переоценивать наступившее улучшение англо-германских отношений. В это время кайзер в целях расширения заграничной службы флота, которое соответствовало также и моим видам, намеревался потребовать дополнительных ассигнований на строительство новых четырех легких крейсеров для подкрепления наших выросших политических интересов в Средиземном море. Я выразил самые серьезные сомнения насчет внезапного внесения дополнительной сметы, обоснованной подобными мотивами, которые могли вызвать политические осложнения того же рода, как и отправка военной миссии в Константинополь, произведенная без моего ведома и вызвавшая во мне глубокое сожаление. Через начальника кабинета я подал прошение об отставке, которое принято не было. Я намеревался потребовать дополнительных ассигнований осенью 1914 года в связи с отбытием одного соединения линкоров на всемирную выставку в Сан-Франциско{153}, а заодно испросить и средства, необходимые для расширения службы флота в заграничных водах. По человеческому разумению даже и в отдаленном будущем не предвиделось оснований для внесения еще одной новеллы. Я и не думал о дальнейшем увеличении числа наших линкоров. Напротив, я даже имел ввиду поставить вопрос о сокращении количества этих кораблей в случае, если бы чудовищный рост их размеров не прекратился и в дальнейшем.