Екатерина Великина - 50 & 1 история из жизни жены моего мужа

• Название: 50 & 1 история из жизни жены моего мужа
• Автор: Екатерина Великина
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-046442-5, 978-5-9713-5968-5

Вниманию читателей предлагается сборник рассказов Екатерины Великиной – автора одного из самых популярных Живых Журналов.

---

Хм… может, опыт перенять?

«Дим, я тут нашла денежку, может, купишь мне ноутбук? А?»

Но красивее всех с бабушкой. Давеча подходит ко мне, дергает за рукав и просит:

– Ма, давай бабе Гале позвоним.

– Давай позвоним, – отвечаю. – Чего уж там. Набираю номер, Ф. хватает трубку, и я становлюсь свидетелем Прекрасного.

– Бабишка, а бабишка, это Тимоша. Кипи мне тилин (пластилин), бабишка, а я тебя буду ждать очень-очень. Очень-очень буду ждать. (Уже застенчиво.) Ну и машинку, и танку, и джип, и пистилет…

Жалко, что сумалет не попросил. Настоящий. Уже через час джип, танка, пистилет, а также солдатики, карандаши, альбом и наклейки ровной кучкой лежали на столе. «Бабишка» у нас скоростная – что есть, то есть.

Что ни говори, а чудо как хороша Фасоличья жизнь. Может, самой в младенцы податься?..

Правда, вот курить запретят… Зато, наверное, танку подарят… и кадандашики…

ДАЧА – КЛЯЧА

Блин, мне нельзя писать традиционные апрельские посты. Ей-богу, зарекалась. Ну нельзя три года мурыжить одну и ту же тему. Неправильно и некрасиво, и… И не могу. Куда мне от нее деться, от этой самой темы?

Да-да. Дача. Восемь соток. Мизерный кусок земли, способный испохабить будущность с апреля по май включительно. Фазенда. Домик дядюшки Тыквы, ети его оранжевую голову.

В позапрошлом году гнали «бычок», в прошлом – «долгоносиков», в этом вот «Газель»…

Когда я была маленькой, я думала, что «так у всех». Став постарше, начала задаваться вопросом «А может быть, это потому, что мы такие нищие?». Сейчас я знаю единственный правильный ответ на неразрешимое: «Просто потому, что мы такие».

Вообще чего мы туда все эти годы «Газелями» возим – это какая-то загадка. То есть вот если сейчас у меня спросить «Кать, какого рожна тебе вперся ентот гранд-вояж?», я, наверное, чё-нить расскажу и даже подниму указательный палец. Кровать мы везем, ага. Но я, убейте меня, не помню, чего я отвозила туда в прошлом годе… Аж три раза ездила, а все равно не помню. Нуда, не памятлива я на говно, не памятлива…

Сценарий тот же, но по-прежнему вышибает слезы.

Акты 1-5. Телефония

– Кать, а мы в этом году поедем?

(Гениально, мама, гениально. Я думаю, даже если я издохну, вы водрузите гроб на крышу машины, и у меня в изголовье будет вздыхать ящик с какой-нибудь непонятной порослью.)

– Да, конечно.

– А когда?

(35 февраля ночью. Милая женщина, если первого числа я вас с бабкой не вывезу, то тогда вы вынесете меня. Вперед ногами. Черт, что-то одни гробы в голове.)

– Ну… за неделю до Первого мая…

– А пораньше?

(А палкой по жопке?)

– Ну… можно и пораньше.

– Хорошо. Только ведь вещей столько опять… (А я тебе говорила: выбрасывай, дура, выбрасывай. А кто орал «Они еще ходят»?)

– Я закажу какую-нибудь машину.

– А когда?

(Черт, на прошлой неделе в понедельник, черт, черт, черт!)

– В субботу будет машина.

– А большая?

(Нет, блин. На Фасолькином сумасвале повезем. Ты сверху сядешь, а бабка за веревку будет тянуть до самого сто первого километра.)

– Большая.

– А ты не забудешь?

(А ты дашь мне шанс? Черт, черт, черт!) Данный диалог продолжался с понедельника по сегодня и различался только количеством ругательного «черт!», так, впрочем, и не высказанного вслух. (Да-да, а в шестом акте я что буду делать?)

Акт 6. Накануне дня икс

– Блин! Это что такое?

– Это, Кать, часы.

– Вижу, что не фортепьяно. Эти часы перестали ходить еще до твоего рождения.

– Ну… может, мы их как-нибудь починим…

– На даче?!

– Зачем на даче? В Москве!

– А зачем мы их тогда везем на дачу?

(Нехорошая пауза, сопровождаемая старческим покашливанием из соседней комнаты. При звуке шаркающих шлепанцев настораживаюсь. В ход пошла тяжелая артиллерия в лице бабушки.)

– Тебя забыть спросили. Какое тебе дело до этих часов?

(Разглядывая огромную коробку с банками из-под детского питания в бабкиных руках, понимаю, что до часов мне уже действительно нет дела.)

– Бабушка, милая бабушка, скажи, зачем нам эти баночки?

– Твой же сын будет жучков ловить.

– А-а-а… м-м-м-м… э-э-э-э… м-м-м-м…

(Вышла замуж за Хемуля, родила Хемуля, сдохну Хемулихой.)

– Не мычи. Не корова.

(Убью! Убью, расчленю и спущу в канализацию. Прямо сейчас.)

– Ты хоть раз видела, чтобы он играл в баночки?

– Это потому, что ты ему не показывала, как играть.

– Прости, я что, должна была вместе с ним жучков ловить?

– А что, лучше пиво жрать на краю песочницы?

(Несомненно, бабушка, несомненно. А в тот день, когда я скажу, что ловля инсектов в тару из-под пюр предпочтительнее распития пивка, можешь смело сдавать меня кащенкам.)

К концу шестого акта зрителю должно быть очевидно, что для «Газели» были собраны самые ценные и самые необходимые вещи, а я – некрасивый прыщ на семейной заднице.

Акт 7. Апокалипсис сегодня

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Зачем так рано?

– Там кирпичи.

– ???

– Ну кирпичи таскать надо. От ремонта же остались… И кровать. И тумбочки. И часы.

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».

– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!

– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!

– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!

– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!

– Рассаду не мни!

– Не забудь вон ту коробку. И вон те банки. И вот тот узел. Как не хочешь брать узел? В нем постельное белье! Мне наплевать, что ты можешь спать без белья! Ты вообще на коврике можешь располагаться, а я без белья не согласна. Мясо не забыл? Как – в морозилке? Я же еще вчера просила…

Во время седьмого акта полагается читать утешительную мантру, чтобы не лопнуть головой.

Утешительная мантра: «Вот приедем, я залезу на второй этаж, открою банку пива, включу ноутбук, напишу какую-нибудь замечательную вещь, и в окошко будет дуть ветер, а внизу, на газоне, Фасолец выстроит песочный замок с окошками из веток».

Если читать мантру правильно, соблюдая интонации и выдерживая тембр, то к восьмому акту можно поиметь чудесную нирвану «е…сь все конем».

Акт 8. Е…сь все конем

– Твой ребенок ест землю!

– Кто из вас упаковывал банки?

– Почему не взяли часы?

– Твой ребенок ест землю!

– А куда делось постельное белье?

– Мясо на шашлык не оттаяло.

– Твой ребенок ест землю!

– Да позовите ее хоть кто-нибудь!

– Дима, во-первых, твой ребенок ест землю, а во-вторых, где твоя жена?

Ну конечно, не на втором этаже (там вы меня быстро сцапаете). И не с ноутбуком (после переноски кирпичей я не способна на «замечательное»). Но не без пива и не без ветра (чего уж есть, того есть). И даже не без хорошего настроения (часы-то в Москве – улю-лю). И абсолютно без мыслей (хорошенького понемножку)… И…

Короче, если вы пройдете чуть подальше, в глубь сада, то там, на серой от старости скамейке, буду сидеть я и палить костерок из прошлогодних щепок. И буду я абсолютно счастлива и абсолютно пьяна. Правильно, трезвый здесь не выживет: у них еще четыре ведра синеглазки, куча целины и тяжеленная лопата.

А посему отправляюсь я спать.

План на завтра:

1. Купить море пива.

2. Не очуметь от седьмого акта.

Всех люблю, не болейте!

ВАНЯ УРГАНТ

Если Бог заиграется, забудется или посмотрит не в ту сторону, то в один прекрасный день я проснусь Ваней Ургантом. Так прямо возьму и проснусь: была девица-безделица, стал хлопец-молодец. Нет, конечно же, сначала я расстроюсь: все-таки у Вани Урганта нет таких прекрасных сисек (в правой мастопатия), да и ноги у него будут потолще, а уж к черным волосам я не привыкну, наверное, никогда…

А дальше вопреки комедиям, в которых врут все, я не буду рассматривать свои половые органы и дергать себя за нос и считать волосы на лобке. И даже давить прыщи я не буду. Потому что дальше я полезу в кошелек. У такого сладкого, светлой души человека, как Ваня Ургант, просто не может быть пустого кошелька. Убедившись, что кошелек наполовину полон (привет, кока-кола, мы тоже убиться веником, как оптимистичны), дрожащими ручонками я пересчитаю купюры и сразу же побегу в кафе. То есть тьфу ты, в кафе я пойду медленно, смакуя взгляды удивления в спину, а как только дойду, сразу же сяду за самый главный столик.

За самым главным столиком я буду, прямая как башня, улыбаться, и заказывать непотребные пирожные, и хихикать, и даже щипать официантку за задницу.

– Что-то Ваня какой-то сегодня странный, – скажут все вокруг.

– Охуеть, вот вы меня, Ваню, достали, – отвечу им я и чиркну зажигалкой.