Клиффорд Ирвинг - Мистификация

• Название: Мистификация
• Автор: Клиффорд Ирвинг
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб, Харвест
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-17-046019-9, 978-5-9725-0920-1, 978-985-16-2145-9

Великолепная история об афере – писатель Клиффорд Ирвинг откровенно рассказывает о самой громкой литературной мистификации XX века, "автобиографии" Хорварда Хьюза. Книга, ставшая бестселлером в Великобритании, долгое время была запрещена к изданию в США.

Почему? Ответ находится в захватывающей и увлекательной, как шпионский роман, истории о храбрости предательстве и падении.

Это остроумная и парадоксальная книга о международных интригах, прекрасных женщинах, могущественных корпорациях, мерзавцах из высшего общества и обманчивом блеске американского истеблишмента.

---

– Из-за меня семья отложила дату похорон, – объяснил я Дику по телефону. – Вылетаю завтра. Думаю, быстрее всего получится через Лондон. Полдня придется провести там и сесть на ночной рейс. Послушай, я слегка выбит из колеи, но в целом это должно было когда-нибудь случиться. И я не могу не думать о других вещах. Может быть, мой разум так защищается...

– Ты можешь заскочить в "Макгро-Хилл", когда приедешь в Нью-Йорк, – тихо сказал Дик.

– Вот именно к этому я и веду. Не хотел заваривать кашу так рано, но хоть сэкономлю на перелетах. Так что игра начинается, посмотрим, куда нас все это приведет.

По какой-то причине, возможно из-за подавленного эмоционального стресса, который принесла весть о смерти матери, я сумел трезво взглянуть на окружающий меня мир. Ставшие уже привычными лицемерие и оправдания куда-то исчезли, и, как после приливной волны, обнажилась голая поверхность берега, где каждый камешек и кусок дерева, изъеденного водой, выступили с режущей глаз откровенностью. В первую очередь, несмотря на постоянные вопли "если" и "возможно", мне стало ясно, что я с головой погрузился в осуществление мистификации.

Но почему? Я посмотрел на себя. Как, каким образом Клиффорд Ирвинг, человек, излучающий ауру довольства и эмоциональной стабильности, позволил себе оступиться, так рискнуть, зайти так далеко от проторенной дороги своей жизни? Ему уже сорок лет. Он много работал. Он признанный, хотя и не слишком популярный писатель, но он сделал все, что мог, и ему нечего стыдиться. Клиффорд свободен писать, что ему вздумается, – а ни один писатель в здравом уме не пожелает себе большего. Женат на любящей его женщине, имеет двух детей, которых обожает, да плюс еще сын от второго брака. Хотя с ним он видится редко, но любит так же сильно. Живет там, где нравится, со всеми материальными удобствами, нужными человеку. И все равно в своей личной жизни, постоянно балансируя между женой с детьми и Ниной, Клиффорд рискует всем. Неважно, какова будет цена, главное – добиться, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

И тогда я понял, что слишком долго жил, намеренно создавая образ умиротворенности. Я не был доволен и вряд ли буду до тех пор, пока не стану старым и свободным от вожделений этого мира. Цель желаний – всего лишь иллюзия; их достижение дает лишь призрачное удовлетворение. Сам риск дает нам чувство жизни. "Frei lebt wersterben kann"[8], – говорил Исаак Динезен. Люди взбираются на вершину Гималаев только для того, чтобы «просто оказаться там», и для меня эта мистификация значит «быть там». Я бросил себе вызов, и мне не нужны другие мотивы. Все остальное вторично – вознаграждение, которое придет, а может, и не придет, но в любом случае оно ничего не значит по сравнению с вызовом. Я отвечу на него, не важно, на беду или на счастье, ждет ли меня триумф или позор. Средства – это цель. Я мог спокойно отвернуться от всего этого, и без сомнения мудрый человек поступил бы именно так. Но надо мной властвовало помрачение разума, с одной стороны, высокоцивилизованное, а с другой – глубоко примитивное. Я был одержим и с самого начала знал, но не имел храбрости признаться себе в том, что «если» – это иллюзия, помогающая преодолеть первое препятствие: понимание того, что можно рискнуть всем.

Какое-то время я метался на месте, откладывал решение столько, сколько мог, а потом взял и позвонил Беверли Лу. Сказал ей, что моя мать умерла и мне надо прилететь в Нью-Йорк. А потом добавил:

– Сегодня утром звонил Хьюз. Сказал, что сожалеет, а потом произнес: "Ну что ж, это судьба". Он остановится в каком-то отеле и свяжется со мной. После этого я, наверное, поеду в Нассау. Так что расписание изменилось.

Затем сделал звонок Нине в Лондон:

– Прилетаю на утреннем рейсе из Иберии. Скорее всего, задержусь в аэропорту до вечера. Могу я угостить тебя чашечкой кофе?

– Я встречу тебя, – ответила она.

* * *

И действительно встретила. Она была в кожаном пальто и солнечных очках. Казалось, длинная лондонская зима высосала из нее цвет, а попытки сделать карьеру теперь, когда Фредерик исчез из ее жизни, вконец утомили.

– Все происходит чертовски медленно, – пожаловалась Нина. – Такое ощущение, как будто тянешь неподъемный груз, а вокруг все фальшивое, сплошная мишура. Я презираю это. Но кому-то надо оплачивать счета, дети скоро пойдут в школу, а я больше ничего не умею. У меня новый менеджер. Тебе он не понравится. Мне, кстати, тоже, но он изо всех сил старается вытащить меня. Меня приглашают на телевидение и на благотворительные акции, весной записываем альбом. А как ты, дорогой мой? – Она посмотрела на часы. – Поедем ко мне, позавтракаем. У нас же есть время, так?

Время? Время есть всегда. Каждый может манипулировать им без особых усилий: сжимать, расширять, делать час прекраснее или, наоборот, ужаснее, чем целый год. Стоял серый лондонский день. Квартира в Челси, на набережной Темзы, была тихой и теплой. Мы пили кофе на кухне Нины, и я увлекся шоколадным печеньем. Немного поговорили о моей матери. Затем я сказал:

– Ты выглядишь так, будто нуждаешься в длительном отдыхе.

– Так и есть, – согласилась она. – Я на пределе.

– На следующей неделе я полечу в Нассау по делу, надо провести кое-какие исследования для новой книги. Не хочешь со мной?

Мы никогда не планировали подобные вещи. Ловили моменты, когда это было возможно, пользуясь случайностями и совпадениями, а не намерениями. Мы давно поняли, что заранее рассчитывать – значит обречь затею на провал; у кого-нибудь всегда возникнут непредвиденные обстоятельства, и все расстроится. И даже сейчас, когда я предложил провести неделю в Нассау, я понимал, что у Нины дела, ее ждут интервью и студии.

– Ты же знаешь, как я хочу этого, – ответила она, – но не могу.

Чуть позже днем я рассказал ей о Хьюзе и показал три письма.

– Как интересно! – воскликнула Нина. – Ховард Хьюз! А ты не можешь остаться на ночь и полететь утренним рейсом? Я могла бы подбросить тебя в аэропорт.

Я позвонил в офис "Пан Америкэн", отменил заказ и зарезервировал билеты на утренний самолет в Нью-Йорк. Этим вечером к Нине приехал ее менеджер Джон Маршалл с женой. Маленький, опрятно одетый, сладкоречивый англичанин с искусственным шармом и неистовствующим эгоизмом. Он владел конюшней и поместьем в деревне, носил туфли от Гуччи и спортивные куртки с Сэвил-Роу. У него не было телефона, поэтому коротышка использовал квартиру Нины как офис. Маршалл вломился в дверь с криками:

– Нина Суперзвезда!

После ужина мы с ним остались наедине.

– Знаете, – начал он, – для американца вы выглядите достаточно разумным и интеллигентным человеком. Моя звезда рассказала мне, что вы сильно увлечены ею и пригласили ее на следующую неделю в Нассау. Думаю, это чертовски хорошая идея. Моей звезде нужен отдых, и я разрешил ей поехать.

– Вы очень добры к нам, Джон.

Позже я отвел Нину в сторонку и передал этот разговор.

– Это значит, ты поедешь?

– Если хочешь. Боже мой, – вздохнула она, склонив голову мне на плечо, – я так тебя люблю.

На следующий день Нина отвезла меня в аэропорт Хитроу, где мы купили ей билет туда и обратно, из Лондона в Нью-Йорк. Мы встретимся там и отправимся в Нассау, где, если, конечно, в издательстве все пойдет хорошо, я должен буду встретиться с Ховардом Хьюзом.

* * *

Через день после похорон матери я появился в офисе "Макгро-Хилл", одетый в серый костюм и черный галстук. Двадцатый этаж отдела распространения продукции я изучил хорошо; за последние пять лет мне два раза отводили тут кабинет, где приходилось доводить до ума финальные черновики романов, которые публиковало "Макгро-Хилл". В этой компании я был дольше, чем любой из ныне работающих редакторов. По-видимому, сотрудниками тут не слишком дорожили.

– Клифф, похоже, уже принят в штат, – как-то заявила Беверли Лу на очередной вечеринке с коктейлями, на которую я явился без всякого желания.

– Тогда почему компания не хочет допустить меня к схеме обслуживания штатных сотрудников?

– Ну, на самом деле ты не сотрудник. Ты – наш автор. Ты с нами дольше, чем любой другой писатель.

– Да, заметил. Что-то они у вас не задерживаются.

Пять лет назад я сидел в этом офисе, просматривал гранки своего романа "38-й этаж", когда меня пригласили наверх, на корпоративную рождественскую вечеринку. В тот день я не успел побриться, вдобавок надел растянутый шерстяной свитер с кожаными заплатками на локтях и мешковатые вельветовые штаны. Именно тогда я в первый раз увидел Хэрольда Макгро, президента компании "Макгро-Хилл", одного из двух подразделений "Макгро-Хилл инкорпо-рейтед". Тот подозвал Эда Куна, в ту пору главного редактора отдела распространения, и указал на меня.

– Я думал, политика компании, – сказал он укоризненно, – предусматривает пункт, по которому сотрудники обязуются носить пиджаки и галстуки. Этот молодой человек выглядит как бомж.