Тобиас Хилл - Криптограф

• Название: Криптограф
• Автор: Тобиас Хилл
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08493-2

2020 год. Мир нисколько не поумнел, но тщательно это скрывает. Реальных денег не существует — их заменили электронные: СофтГолд, электронная валюта, которую невозможно взломать, идеальный код. Его создал Джон Лоу, первый квадриллионер на земле, великий Криптограф. Он гениален, с этим никто не спорит. И ему есть что скрывать. Выяснить, почему он лжет, выпадает налоговому инспектору Анне Мур. Эти поиски истины дорого обходятся ей, всему человечеству и самому Джону Лоу. Порой рискованно отвечать на вопрос: «О ком ты думаешь, думая о деньгах?»

Завораживающий роман современного британского поэта Тобиаса Хилла о любви, деньгах и криптографии — впервые на русском языке.

---

— Помолчите минуту, Люси, — говорит официантка, вытирая руки салфеткой, и Люси со вздохом умолкает.

— …Но если система, где установлен СофтГолд, не может производить коммерческие операции, — говорит журналистка, — тогда неуязвимый код по умолчанию сломан. Разве не так?

— Я не знаю. — Тунде какой-то потерянный, будто не может убедить себя в том, в чем столько времени убеждал других. — Возможно, код был с изъяном. Судя по сообщениям, ошибка, видимо, в программе перевода денег, система неправильно подсчитывает, когда получает платеж в СофтГолд. Тогда, видимо, заражен механизм ворот в программе СофтГолд, а не сами деньги… Но это пока не доказано, я не могу это подтвердить. А вирус Перемены Даты явно уничтожил атмосферу доверия, необходимую любой валюте. Доверие — самое слабое место. Есть вещи, которые даже Джон Лоу не может зашифровать…

Он замолкает, пытается выпрямиться, но мешает кресло. За спиной Тунде логотип канала сменяется новым заголовком СОФТГОЛД ВЗЛОМАН, центральное слово периодически пропадает за шевелюрой Тунде.

— Тунде Финч, ПОП, об угрозе вируса Перемены Даты, — говорит ведущая, и камера сдвигается на нее, Тунде в тени, как и всегда, отстраненно думает Анна, связной с дурными вестями, застреленный гонец, его голос слышен еще несколько секунд, пока ведущая не заглушает его.

— По всему миру предприняты срочные меры, чтобы дать отпор вирусу Перемены Даты, эксперты полагают, что удаление завтрашней даты в компьютерах защитит их от нависшей угрозы. Но успех операции не очевиден, по приблизительным оценкам, три с половиной миллиарда компьютеров работают по всему миру, пытаясь обогнать время. Имеются данные, что правительство Британии уже само пострадало от вируса. В дальнейшем мы надеемся поговорить с Джоном Лоу, создателем СофтГолд — электронных денег с гарантией неуязвимости — и через несколько секунд обсудим, что еще можно предпринять, прежде чем вирус достигнет Британии сегодня в полночь. Но к нам все еще приходят новости о катастрофических финансовых потерях, которые охватили Азию и Страны Тихоокеанского бассейна, об убытках, ощутимых в Лондоне, где СофтГолд уже упал на семь процентов против других электронных валют, и репортажи о событиях на востоке, где вирус повсеместно вызвал шок и гнев.

— А я же говорила. Не так, что ли? — произносит Люси.

— О чем они? — спрашивает работник подземки. — О чем они там бормочут?

— Люси, — говорит официантка, тревожно косясь на мужчину. — Ты мешаешь слушать. — Но Люси не намерена больше сидеть тихо, и похлопывает по столу:

— Я всегда говорила. Не доверяйте электричеству.

Минута тишины. За окном неуклюжей трусцой бежит грузный мужчина в деловом костюме. Затем чары рушатся, мужчина из подземки отчаянно бранится сквозь зубы и бросается к двери, зажав в руке кредитку, счет за чай не оплачен, и официантка в смятении кидается за ним, будто он бросил ее саму, а старуха невозмутимо за ними наблюдает. По экрану бегут далекие картинки, съемки на биржах — Сидней и Джакарта, Гонконг и Токио, Пусан, Тайвань, Сурабая, Сингапур. Сначала этажи полны людей, затем пустеют, камера безмолвно оглядывает поле битвы.

Снаружи движение медленное, металл продирается сквозь металл. В отдалении сирены сеют панику, как в любой рабочий день. Анне кажется, пока ничто не выходит за рамки обычного, хотя лица у всех водителей одинаковы, когда она маневрирует между их служебными машинами и лимузинами.

Три несимметричных лондонских квартала обратно на Лаймбернер-сквер. Подходя к Налоговой, Анна еле дышит, и не она одна. Очередь начинается от ступеней Налоговой и вырождается в толпу где-то внутри атриума с фонтанами. Тревога, как всегда здесь, но и ожидание, пыл, неуместный в серых стенах Налоговой. Беременная женщина в золотом сари сидит настороженно, в руке билетик с номером. Босой мужчина с дредами требует вернуть его деньги.

Анна извиняется, прокладывает себе путь сквозь толпу, у лифта видит Карла. Он непрерывно жмет на кнопку, костюм измят, словно босса в нем тащили за шиворот. Рядом инспектор помоложе притворяется дверным косяком. Лишь когда Анна приближается, Карл смотрит на нее, лицо перекошено от гнева.

— Ты вовремя.

— Я только что услышала.

— Чушь собачья. Даже если б ты, блин, обедала во Внутренней Монголии, должна была уже знать. Всего за час. Ты нам тут нужна. Ты только глянь. — Он кивает назад, на толпу, злобно морщит лоб. — Секретарши все попрятались. Тут был юрист, требовал возврата налогов. Возврата! Чего им надо?

— Денег? — говорит она, но это одновременно вопрос и ответ. Все эти люди совершенно потерянные, видит она, будто хотят, чтобы кто-нибудь сказал им, что делать. — Ну, они же не надеются получить их здесь? За кого они нас принимают?

— Для этого нам недостаточно платят, — говорит молодой инспектор, ненавязчиво надувшись, и Карл продолжает, не обращая на него внимания:

— И чего они от нас ждут? Да что, черт возьми, с этой гребаной кнопкой!

— Или объяснений, — отвечает Анна на один вопрос из пяти, и двери с шипением открываются.

— Тогда пускай в очереди стоят. Заходи, — быстро говорит он, и она входит. — Не ты, Гоутер.

— Почему?

— Потому что я хочу поговорить с Анной наедине, ты, струя лошадиной мочи.

Двери смыкаются. Сквозь плексиглас Анна видит, как удаляется расстроенное лицо Гоутера. Карл приводит в порядок свой костюм.

— Амбициозный маленький говнюк. Вот такие нам и портят репутацию. Где твой компьютер?

— Наверху.

— Занеси его к техникам. Они хотят завтра стереть.

— Завтра? — говорит она и соображает, вспомнив новости. — А поможет?

— Откуда мне знать, черт возьми? — Он все разглаживает пиджак, угрюмо расправляет складки. — Скоро узнаем, так?

Пока они поднимаются, он приходит в себя. Под ними расстилаются Лондон и Вестминстер в голубизне оконного стекла.

— Поверить не могу, — наконец говорит Карл. Облизывает губы, растягивает рот в обезьянью ухмылку, начисто лишенную юмора. — Да, не могу. А ты?

Она качает головой. Если бы это было правдой. Если бы только она сказала Карлу — предупредила бы Марту, или Лоренса, или Еву — что тогда? Она смотрит на город — Город Денег, — на его дороги и башни, пустые набережные. Пока ничего не изменилось. Интересно знать, тут ли Джон, виноват ли он в том, что изменился мир? Могут ли такие перемены быть столь незаметны, тем более здесь?

Если он тут, думает она, он в Эрит-Рич. Если он там, он смотрит, как его жизнь раскрывается вокруг. Есть ли ему до этого дело, думает она, или нет, не так — конечно, есть! — но хватит ли его тревоги, чтобы сражаться?

Все это много для меня значило.

Он обязан тревожиться. Внезапно, устыдившись, она пожалела, что, повинуясь первому порыву, вернулась в Налоговую. Поздно.

— Так пали сильные, — говорит Карл, просто так, и Анна удивляется — странная фраза, эхо ее собственных мыслей. — Что там еще говорят? Все эти штампы. Тише едешь. Сам черт не брат. Что взлетит, то и рухнет. Вырыл себе яму. Разные способы сказать одно и то же, разве нет?

— Разве да?

— Это ты мне скажи, ты же у нас книжки читаешь. Вырыл себе яму, — повторяет Карл, медлит на этой фразе. Голос задумчивый, удивленный. Даже с теплотой: — Так вот чем он занимался, да?

— Кто? — Но она уже знает, кто. Уже поняла, почему Карл хотел поговорить с ней наедине.

Он качает головой, прислоняется к стене, оглядывает Анну с ног до головы.

— Все это время я думал, что он… — Карл делает странный жест, сводит указательный и большой пальцы параллельно, изображая точность. — Жизнь как мечта. Величайшая и глупейшая. Но он не этим занимался, да? Потому что не знал. Если знал, ему не позавидуешь. Как ты думаешь, он знал?

— Конечно, нет, — говорит она. Но Карл кивает, будто она сказала совсем другое. У нее приступ клаустрофобии, она словно по-дурацки попалась в открытую ловушку. Ей хочется обратно в кафе, где ее никто не знает. Вот, значит, каково это, думает она тупо. Вот каково бывает, когда приходишь сюда клиентом.

Они приближаются к ее этажу, лифт замедляется. Скорее бы ее этаж, ну давай, желудок ныряет в кишки.

— Они его убьют, знаешь, — говорит Карл. Его глаза темнее, чем раньше. Может, носит теперь контактные линзы.

Наконец лифт останавливается. Двери не открываются. Карл так и стоит, удобно прислонившись к стене. Его новый кабинет этажами выше.

— Даже не сомневайся.

— Почему?

— Потому что он существует. — Двери открываются. Она выходит.

— Они его убьют, — повторяет Карл, — а если не они, тогда я. Зайди ко мне попозже. Нужно поговорить! — кричит он в закрывающиеся двери и уезжает — вот он уже выше нее.

— Миру не положено меняться в полночь. Это нецивилизованно. Какая же истерика после ужина? Знаешь, я, по-моему, уже привыкаю. У меня талант приспосабливаться к немыслимому. Вообще-то я бы предпочел отправиться в кровать, но это вряд ли позволено, да? Я уже слишком стар, чтобы полночи сидеть за компьютером и ждать, когда сбережения всей моей жизни превратятся в тыкву.