Юлия Тулянская - Небо и корни мира

• Название: Небо и корни мира
• Автор: Юлия Тулянская
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-046674-0, 978-5-9713-6371-2, 978-5-9762-4892-2

Обитаемый мир велик – и нет в нем конца войнам.

Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки – воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…

Они не сходны НИ В ЧЕМ – и считают друг друга безжалостными чудовищами.

Но ныне все народы Обитаемого мира затаились в ожидании – ибо настало время сбыться древнему пророчеству.

Скоро, очень скоро придет из земель Севера Богоборец, что помешает Творцу уничтожить людей, соберет неодолимую рать и через черное Подземелье пройдет к Небесному престолу.

И все приметы указывают на то, что долгожданный Богоборец – бывший дружинник даргородского князя Яромир, могучий воин, которого спасла от верной гибели Вестница Всевышнего – прекрасная жрица Девона.

Однако Яромир давно уже отрекся от жребия меченосца – и заставить его принять предназначенное будет непросто…

---

Как-то вечером он читал, сидя на земле возле своей хибарки. Луна в Тиндарите была яркой, как лампа. Вдруг чьи-то руки закрыли Яромиру глаза. Он понимал: это Риетта, кому еще быть. Яромир не услышал ее шагов, и она подкралась сзади. Он взял ее за руки, она засмеялась.

– Так не честно, ты должен был угадать! Пусти! – Руки Риетты выскользнули из его ладоней. Она появилась перед ним, взъерошила ему волосы, села рядом на землю, начала гладить его лицо, и он забыл все на свете. Каждый жест, каждый взгляд Риетты был чувственным. Яромир пьянел от одной ее близости.

– Ты опять бледный! Все вижу! Совсем не спишь, бессовестный! – откидываясь и всматриваясь в его лицо, в шутку бранила она. – Вот и глаза красные. Опять читаешь какую-нибудь ерунду. Сколько раз тебя говорить! Ты днем работаешь, ночью читаешь! Вот устанешь и еще заболеешь! А я не хочу, чтобы ты болел! Если ты заболеешь, я буду плакать, приду с тобой сидеть всю ночь. Но не смей болеть! – Риетта поцеловала Яромира и в шутку погрозила пальцем. – Ты понял?

– Я не могу заснуть без тебя, – признался Яромир. – Знаешь, что я читаю? Любовные стихи Ренино. Я давно не учился. Просто читаю…

– Зачем тебе учиться? Ремиро, в наше время уже не бывает великих философов. – Риетта на свой лад искажала имя северянина. – А даже если бы и были, то чего хорошего? Нищенствовать, носить плащ на голое тело, есть бобы и чечевицу!

– Риетта, – сказал Яромир, – послушай. Ты совсем не боишься меня потерять?

Она удивленно посмотрела на него.

– Риетта, не потеряй меня. Мне уже не по силам… не по силам бывает терпеть, что ты видишься со мной все реже. Говорят, у тебя есть другой. Ты сказала, что я побледнел. По-твоему, от книг? Оттого, что у тебя какая-то своя жизнь, а обо мне ты не думаешь.

– С чего ты взял? – засмеялась Риетта. – С чего ты взял? Как мне с тобой тяжело! Ты все время ревнуешь, все время боишься, собираешь какие-то сплетни, ворчишь. – Она уже не смеялась. – Ты раздаешь деньги бродягам. Да-да, я знаю…

– Я пару раз заплатил за какого-то беднягу, – пряча глаза, отвечал Яромир. – Риетта, есть ведь обычаи… Если я дерусь в кабаках и побеждаю, я потом должен проставляться, а то мне больше удачи не будет. Я никогда много не трачу.

– Нет никаких обычаев! Это только твой обычай! – вспыхнула Риетта. – Если бы ты заботился о спасении своей души, я бы еще поняла! Но я что-то не вижу, чтобы ты много молился. По-моему, тебе нет дела до души, а деньги ты раздаешь только для того, чтобы все видели, какой ты добрый! Думаешь, тебе это зачтется? Если ты хочешь попасть к Небесному Престолу, почему ты отказался, когда мой отец обещал пристроить тебя в городскую стражу? Все священники говорят, что если в дни богоборца ты будешь служить законным властям, то спасешься сам и спасешь свою родню!

Риетта неожиданно оттолкнула Яромира, вскочила с земли, отряхнув юбку. Яромир понял, что начинается их обычная в последние недели ссора. Риетта кричала, что он не понимает своей пользы, он сумасшедший, упрямый, неблагодарный… Голос ее теперь звучал зло и презрительно. Он замучил ее своими книгами, по которым погонщики ослов лучше королей. Ей стыдно, что он не уважает порядочных, обеспеченных людей, которые сами вправе смотреть свысока на него, кулачного бойца и поденщика.

– Ты просто завидуешь им, что сам ни гроша не стоишь: в своем Даргороде дослужился только до каторги, и здесь всегда один и тот же – завистливый, ленивый, грубый плебей!

Яромир приоткрыл рот: хоть они с Риеттой и бранились все чаще, она никогда не говорила с ним с такой ненавистью. Она покраснела, голос срывался, и ему все казалось – вот-вот она его ударит. Наконец негодующая, разгневанная Риетта убежала в дом, и с тех пор больше не приходила к Яромиру, не здоровалась с ним, не хотела даже слышать о примирении. Ее внезапная ненависть изумила его. Вскоре он убедился, что у Риетты и впрямь уже есть другой, какой-то юный купчик.

Яромир удивлялся себе самому. Было время, когда у него темнело в глазах от одной мысли, что она может его разлюбить. Риетта была ему нужнее, чем пища и вода. Она знала об этом: он ей сказал. Но когда Риетта бросила его, не отчаяние, а покой снизошел в его душу. Ему казалось, что он был болен и пошел на поправку. В руки Яромира вернулись книги, он стал прилежно ходить на площадь слушать учителей, перестал биться на кулаках в кабаке и поденщиной зарабатывал не больше, чем нужно на жизнь.

Он подстерег Риетту у калитки и спросил:

– Теперь мне перебираться жить в другое место, или как?

Риетта фыркнула:

– Живи, какое мне до тебя дело!

Яромир остался в жильцах у торговца рыбой, в своей удобной хибарке во дворе. На Риетту он не сердился, даже когда до него дошли слухи, что ее дружок-купчик грозится его побить. Яромир добродушно рассмеялся, услыхав в кабаке эту новость. Ему и в голову не пришло наказать Риеттиного дружка; впрочем, тот Яромиру на глаза все же не попадался.

Яромир стал понимать, что они с Риеттой не любили друг друга. Он любил в ней босоногую южанку, которая несла солнце в ведре, любил любовь, которая на каторге в Витрице казалась ему таким же недоступным, желанным счастьем, как и свобода. Ей нравилось его сильное тело и непривычные тиндаритцам светлые волосы и глаза. Яромир был благодарен Риетте за все, что она пробудила в нем и чему научила. А она с тех пор ненавидела его, быть может в душе понимая, что он ей так никогда и не принадлежал.

Он бежал из Тиндарита, потому что убил миссоро Ангесто Этеа. Верней, он не знал наверное, убил ли, но ударил несколько раз, как говорят северяне, смертным боем, и оставил лежать посреди широкого зала, где обычно благородный миссоро принимал бродячих музыкантов.

Утром того дня Яромир еще не знал, что вечером будет уже беглецом и преступником. После лекций под Аркой он собрался в ближайший кабак, где обычно ел. В этом кабачке он еще недавно дрался на кулаках. Своей силой, мастерством и удивлявшей всех беззлобностью он завоевал тут особую любовь посетителей, хотя уже давно не выходил на бои.

Был уже полдень. У дверей кабака Яромир увидел небольшую толпу. Там что-то случилось, и он прибавил шагу. В толпе он многих знал в лицо. Кабатчик держится за бороду и качает головой. Пара кулачных бойцов ходит туда сюда, раздвигая толпу широкими плечами. Несколько ремесленников оживленно судачат друг с другом. Уличные мальчишки вертятся тут же, но их отгоняют. Яромир окликнул кабатчика, протиснулся в круг: толпа обступила что-то, лежащее на земле.

У Яромира перехватило дыхание. У порога кабака лежало тело самоубийцы – безусого паренька. Он был одет —. как одеваются гистрионы, чтобы их не путали с нищими и бродягами, – в куртку из цветных лоскутов. Голова паренька была запрокинута, на шее отчетливо виднелся кровоподтек – след от веревки. Веревку уже сняли. Она так и валялась рядом в пыли. Одна рука самоубийцы была откинута в сторону. Другая лежала на груди – ладонь обмотана окровавленной тряпкой.

– Из-за чего он? – тихо спросил Яромир кабатчика.

Тот, продолжая комкать бороду, протянул Яромиру бумажку. На ней было неровно нацарапано: «Это деньги на мои похороны, а остальное хозяину кабака. Я не прощаю миссоро Ангесто Этеа, пусть бы он мучился, как я сейчас. Гильоне».

– Что за миссоро Ангесто? – с замершим сердцем спросил Яромир.

– Из замка Этеа за рекой, ты что, не знаешь? Отрубил ему пальцы. Ему, – еще раз повторил кабатчик, кивая на мертвеца. – Бродячему-то музыканту. Мальчик, дурень, сунулся в замок Этеа. Что он там забыл? Не первый раз миссоро Ангесто пальцы рубит… Кто, ему кажется, плохо сыграл, тому велит отрубить, и не все, а вот эти два, – кабатчик выставил большой и указательный палец. – Чтобы это… играть больше не мог. И дает денег на леченье и на первое время, пока бывший музыкант другую работу не найдет. Ты, Ремиро, видно, про это еще не слыхал, а вообще у нас всякий знает. Кто миссоро Ангесто нравится, того он богато награждает, говорят, может скрипку хорошую подарить и все такое. А гистрионы же как дети. Каждый думает, что уж он-то играет лучше всех. Вот и ходят к нему в замок. Иной, конечно, не пойдет, а потом все равно хвастается: «Я самому Ангесто Этеа играл, он меня за это золотом осыпал!» Вот и паренек, видно, за славой… что он, мол, у Ангесто играл… – кабатчик выпустил свою бороду и безнадежно махнул рукой: дескать, что еще скажешь?

Яромир тряхнул головой, точно его огрели дубиной. Он молча зашел в кабак. Жена кабатчика была там: кто-то должен оставаться с посетителями! Яромир поздоровался с ней.

– Дай мне вина, хозяйка.

В кабаке говорили о повесившемся гистрионе. Яромир выпил кувшин вина, почти не делая перерыва между кружками. На ум настойчиво приходили непримиримые слова мальчика-гистриона: «Я не прощаю миссоро Ангесто Этеа, пусть бы он мучился, как я сейчас». У Яромира кружилась голова, но он был только слегка хмелен и держался твердо. Он встал, снова вышел на двор. Тело еще не убрали. Паренек в лоскутной куртке все лежал у порога, с приоткрытым ртом и полузакрытыми глазами, и одна ладонь у него была сведена судорогой, а другая замотана окровавленной тряпкой.