Ника Ракитина - ГОНИТВА

• Название: ГОНИТВА
• Автор: Ника Ракитина
• Издательство: Снежный ком
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

Мистический детектив, смесь криптоистории и белорусского романтизма, переложение легенд об Ужином Короле и Морене…

---

Тумаш горестно, не скрываясь, вздохнул. Видимо, все еще не желал расстаться с версией о таинственной смерти, жуткой и загадочной; с видением, в котором князь со слугой убегают от навьев по болоту, спотыкаясь, врезаясь в кусты и размахивая бумажкой с молитвами…

– Версии о политической расправе и мести изволите?

Секретарь застонал, умоляюще вскинув руки. Айзенвальд аккуратно положил щипчики на край подноса:

– Сердитый я сегодня какой-то, простите.

Тумаш немедленно расплылся в улыбке:

– Чего там… Интересно вы все это рассказываете. Словно сами присутствовали. Вам бы на заседании Виленского исторического общества выступить, чтобы наш Долбик-Воробей не сильно нос задирал.

– Так почему его не утереть?

Тумаш обиженно пошуршал газетами:

– А кто меня пустит?… Там только профессура да заезжие знаменитости голос имеют. А кстати… граф Адам Цванцигер сегодня там уникальный доклад сделал, касаемо последних раскопок на горе Вздохов в Краславке. Факультет просто гудит. Я с его племянниками дружен. Вот поеду и узнаю из первых рук…

– Цванцигер? – переспросил генерал, вздрагивая. Именно в Краславском поместье этого самого Цванцигера служил нынче управляющим пан Алесь Ведрич, чьи деяния последние два дня не давали Генриху покоя.

– Ага! Он фольклорист, историк, археолог – не хуже Розеты. Его только кузены Тишкевичи в науке переплюнули. А хотите, вместе поедем? Там всегда интересно, – Занецкий вскинул длинные наивные ресницы.

– Да, – Айзенвальд коротко кивнул. – Я буду готов через четверть часа. Еще чаю, или распорядиться об ужине?

Занецкий облегченно выдохнул:

– Там накормят. У пана Адася всегда замечательно кормят, – облизнулся и, высмотрев на подносе кусок сахара покрупнее, звучно им захрустел.

Над кавярней в самом конце улицы Замковой, выходящей на Соборную площадь, отлитые из чугуна изящные женские ручки держали изрядную стопку чугунных же блинов. Должно быть, поддразнивали голодующих в квартире над ними аристократов. Но Сырная неделя еще не наступила, и аристократы не велись. Сидели из взгляда на экономию или любопытствующие патрули в почти полной темноте – пять-шесть свечек не в счет. Какие балы здесь закатывались когда-то! Свечки горели сотнями, в разбросанных по лестничному ковру цветах тонули по щиколотку… К ужину собрались только родственники: самые именитые фамилии: Тишкевичи, Тезенгаузы, Цванцигеры… У раскаленной печки дремал кавалерийский полковник из Блау. За двадцать лет он так и не удосужился толком выучить лейтавское наречие, но был очень полезен с точки зрения на тех же патрулей и успел сделаться привычен как предмет меблировки. Ему подливали коньяк и больше не обращали внимания. Тихо позвякивало в столовой серебро, звенел хрусталь, точились разговоры, а за окнами мягкими лапами обнимал Вильню снег.

В какой-то миг спор за столом вспыхнул, как фейерверк, и до спрятавшейся за портьеры Франциски-Цецилии донеслось:

– Какие вожди… нет у нас вождей…

– Я вам так скажу… герцог Отто ун Блау, разумеется, сволочь. Но… – тут, очевидно, возделась вилка, – гениальный полководец. Рядом с нашими лапотниками. А то бы с чего ему победить…

– Говорю, остались склады… заготовили… где поглуше, и не вынимали… Ятра… Как где? Омель. На Полесье, не слышали?

– Ну… не Лейтава… мы все не Лейтава. Малютка Шеневальд, крыска зубастая, проглотил всех… Пан… и Балткревию проглотит с ихней конституцией, говорю я вам. Ах, "их"? Выквиты это…

– Растащили Лейтаву, – гудел кто-то, – как тот, простите за банальность, пирог, в поисках вишенки. И Блау имеет эту вишенку…

– Чудо спасет… Почему нет?! Захватил же Лев Эльбу и держался там сто дней против Гишпано-Еллинской эскадры. Как какой? Бвонапарт.

Франя тихонько засмеялась. В ответ часы на буфете пробили девять, вызванивая менуэт. Стали отзываться другие по всему дому. И звон дверного колокольчика услышала она одна. Слуг отпустили специально, и пришлось идти открывать. Вместе с ней в полутемной прихожей оказался двоюродный братец Мись и тут же заключил в медвежьи объятия входящего – хрупкого юношу, засыпанного снегом – заурчал радостно, защекотал бакенбардами. Второй гость остался у закупоренной ими двери.

Франциска настойчиво потянула Мися за фалды. Тот опомнился, побагровел и принялся извиняться, отчего двери не освободились. Фране с Тумашем – оказалось, они знакомы – дружными усилиями удалось протолкнуть пухлого паныча Цванцигера назад в переднюю. Незнакомец наконец вошел, двери были захлопнуты и заперты и прямо здесь начался неизбежный ритуал знакомства. В сумеречном свете было трудно разглядеть гостя – Франя поняла только, что он еще не стар, гладко выбрит, прекрасно одет и не носит головного убора – он стряхнул снег с густых волос и весело рассмеялся. Франя поймала на себе его взгляд: не двусмысленный, но изучающий – ни словом не перемолвившись, гость как бы пытался понять, кто она такая, проникнуть в душу. Франя жарко покраснела. Вот так же смотрел на нее управляющий ее дяди Адама Александр Ведрич. Она опустила кудрявую головку, вжимаясь лицом в ладони.

– Простите меня, – шепнул гость.

Мись и Тумаш не услышали.

– Панна Цванцигер, – радовался Тумаш. – Вот не ждал. Вы нам сыграете?

– А ужин? – проворчал добродушно Мись.

– Потом, – хмыкнул Занецкий. – Когда закончится политика. Кстати, наш гость – писатель из Блаунфельда.

– А-а, – Мись повел их в обход через другие двери, и они очутились в темном салоне, огонек свечи отразился в хрустале незажженных гирандолей, высоком веницейском зеркале и крышке виржинели. – Принесу мальвазеи и пирожных. И пирожков с капустой, Даротка их печет неотразимо.

Франя зажгла еще две свечи над пюпитром и оленьими своими серыми глазами прямо взглянула на гостя. Он был по-настоящему хорош собой – ладен, крепок, с отточенными и четкими движениями военного. Писатель?

– П-пан Генрих, – спросила, чуть заикаясь, толстушка, – я не могла раньше читать ваши книги?

– Разве что военные реляции, – улыбнулся он. – Но братья Граммаус убедили меня изменить карьеру.

Тумаш хмыкнул. Заграбастал сразу четыре эклера с подноса, только что принесенного Мисем, плеснул в бокалы вина:

– Я теперь служу у пана секретарем. Ищу в газетах разные удивительные случаи.

– Зачем? – наивно поразился Мись.

Генрих вежливо придвинул Фране кресло:

– Видите ли, меня интересуют суеверия, но не старинные, а те, что происходят сейчас и с нами. Говорят, Лейтава – поле непаханое таких случаев. Надо же с чего-то начинать. Почему бы не с газет? – он устремил на Франю дерзкие зеленые глаза. Почему он смотрит только на нее?

– А весной можно и в деревню, – забасил Мись. – Когда просохнет. Посох в руки. Вон Тумаш мог бы порассказать. И Франциска тоже.

Франя покраснела еще гуще.

– Вон они с дядей чего в августе нарыли. Чего она в Вильню приехала.

– А чего нарыли? – в два куса приканчивая пирожное, спросил Занецкий.

– Господин Долбик-Воробей, профессор отдаленной истории, выставил наши находки в Ратуше. А дядя просил…

– Таблички с именем и все такое, – перебил Мись, – не тушуйся, сестричка. Ваши скелеты – жемчужина коллекции.

Мужчины фыркнули.

– Это не наши скелеты! – отчеканила Франциска. – Лейтавское погребение, датируемое концом прошлого тысячелетия, два скелета, мужской и женский, в коронах, похожих на свернутых ужей, элементы одежды не сохранились. Возможно, кто-то из Гядиминовичей или вайделоты…

– Жрецы, – пояснил Тумаш Генриху.

Фольклорист кивнул:

– Как вы полагаете, не те ли это короны, что спасала ваша княгиня Эгле?

Глаза Франи округлились:

– Вы… странно… откуда вы… – она потупилась. – Это очень красивая легенда. Но к науке истории, увы, не имеет отношения. Так считают дядя…

– И вы?…

– Можно, я не буду отвечать?

– Как по писаному шпарит, – ковтнув пирожок, гордо высказался Мись.

– Потому что женщины способны на большее, чем глупые скоки и любовная дребедень на ушко! – горячо сказала девушка. – Между прочим, я тоже была свидетельницей удивительному случаю…

Генрих пристально взглянул на нее, и под этим взглядом Франя смутилась, загородилась рукавом.

– Расскажите, расскажите, просим, – как в театре, захлопали Тумаш с Мисем.

– Вы так славно начали, – ласково произнес шеневальдец, – было бы прекрасно услышать продолжение.

– Это… это было как раз тогда, когда мы нашли скелеты. Вечером того же дня, в августе. Было душно, и я спустилась в парк, к реке. Солнце уже зашло, деревья как свечи, влажно, и ни ветерка. Вы, Мись, были у нас, вы знаете… – румяный здоровяк согласно кивнул. – Там похоже на Ковеньскую долину, как ее описывал Адам: урочище под каменным мостиком, глубоко внизу бежит Краславка, журчит по камням. Вокруг плакучие ивы, ольхи… Каменная старая мельница…