Наталия Орбенина - Тень Эсмеральды

• Название: Тень Эсмеральды
• Автор: Наталия Орбенина
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-01378-9

Розалия всего лишь гувернантка, а ее возлюбленный Анатолий – дворянин и сын хозяев. Богатое семейство и общественное мнение не потерпят подобного мезальянса. Настало время Анатолию решить, кто он: избалованный барчук или мужчина, способный защитить свою любовь от пересудов? Анатолий сам не знал, какие черные бездны может таить в себе его душа.

И выбор, который он сделает, будет выбором труса и убийцы. Спустя годы погубленная им девушка вернется, чтобы отомстить…

---

Глава двадцать вторая

Желтовский в церкви на панихиде никак не мог заставить себя молиться и слушать божественное, трогательное пение хора. Глубокой печали о кончине некогда доброго товарища и кузена он не испытывал. Ненависти к бывшему сопернику и негодяю тоже. Они не виделись все эти годы. Но Сережа знал, что Боровицкий все же женился на Гнединой. Расторгал ли он прежний брак или просто скрыл его, Сережа не знал, да и знать не хотел. Он обещал Розалии, что будет хранить её тайну. Если бы она объявилась и потребовала разбирательства, Желтовский без колебания известил бы весь мир о том, что Анатолий нарушил законы божеские и государственные.

Сережа снова вспомнил дуэль, и рука невольно ответила давней болью. И вот теперь противник там, в закрытом цинковом гробу. А вокруг него убитая горем родня. Желтовский при встрече с трудом узнал Полину Карповну. Она постарела и изменилась до неузнаваемости. Из прежней элегантной и самоуверенной дамы она превратилась в замученную старуху.

– Вот, голубчик, что годы-то делают, – сокрушенно вздохнула она, поймав взгляд Сергея, – и ведь все эти годы я при нем. При муже моем Ефреме Нестеровиче. Неотступно, голубчик, неотступно. Ведь он так и лежит пластом, прости Господи, точно бревно!

Она всплакнула и вытерла слезу.

– Не говорит, не встает, ничего не соображает. И так десять лет, десять лет! Одно хорошо, он никогда не узнает, что сын его ушел раньше него самого! – и несчастная зарыдала.

Зинаида Ефремовна из угловатого подростка превратилась в барышню, которая могла бы быть привлекательной, если бы не надменное выражение лица. А постоянный поиск женихов усугублял тоску и раздражение, неминуемо проступавших на её физиономии.

– Вы стали совсем взрослая, – сказал Желтовский после обязательных соболезнований, – взрослая красивая барышня, – слукавил Сергей.

Зина только скривилась в ответ. Она знала, что слова кузена – лишь дань любезностям.

Желтовский подобающим образом выразил свое сострадание вдове и несчастным осиротевшим детям, вид которых его тронул до глубины души. Таисия Семеновна осталась в его памяти милой юной девушкой с кудряшками. Он и лица-то её толком не запомнил, одни кудряшки. Теперь же одни слезы и горе, да черная вуаль.

На кладбище гулял ветер, разносил последние слова священника, запах паникадила, звук падающей на крышку гроба земли. Желтовский разглядывал присутствующих. Среди одетых в траур родственников и сослуживцев покойного адвокат обратил внимание на высокого белобрысого мужчину в узком сюртуке, стоявшего поодаль и занимавшегося тем же, что и Сергей. Они встретились взорами и тотчас же отвели глаза. Желтовскому стало не по себе. Незнакомый господин подспудно внушал ему чувство тревоги.

После похорон присутствующие двинулись в дом покойного на поминки. Сергей хотел откланяться, но Зина цепко ухватилась за его локоть.

– Прошу вас, останьтесь! Неужели вы все еще держите зло на бедного Анатолия? Неужели его скоропостижная кончина не примирит вас?

– Полно, Зинаида Ефремовна! Думать так – это ребячество! Что было, то было. Царство небесное Анатолию! – и он искренне перекрестился.

– А ведь вы знаете, брат не просто умер, его убили! – прошептала Зина и заглянула в глаза адвокату.

– Не может быть! – отшатнулся Желтовский. – кому надобно было убивать чиновника средней руки, отца пятерых детей?

– И ведь вы знаете, знаете человека, который мог ненавидеть Толеньку так, что мог даже убить! – продолжала Зина, не выпуская локтя собеседника.

Они остановились у ограды кладбища. Пришедшие на похороны разъезжались, кто в своих экипажах, кто на извозчиках. Сергей поискал глазами извозчика, которому приказал дожидаться.

– Не имею ни малейшего представления, сударыня, на кого вы намекаете, – сухо ответил Желтовский.

– Вы сами понимаете, что я говорю о нашей гувернантке, – Зина отступила на шаг.

– Розалия Марковна! – изумился Сергей. – Она здесь, в Петербурге?

– Возможно, – последовал загадочный ответ, и в этот момент к собеседникам подошел высокий незнакомец.

– Следователь полиции Константин Митрофанович Сердюков, – представился он Желтовскому, приподняв шляпу.

Тот слегка поклонился и тоже представился в ответ.

– Господин адвокат, я веду следствие об убийстве господина Боровицкого. И на данном этапе я беседую со всеми людьми, с которыми покойного сводила судьба. Не соблаговолите ли и вы, сударь, ответить на некоторые мои вопросы?

– А! – кивнул головой адвокат. – вас уже уведомили о так называемой дуэли? Уж не полагаете ли вы, что я через десять лет решил все же застрелить своего противника?

– Не сомневаюсь, что вы этого не делали, тем более что покойный принял смерть иным, весьма странным, способом. Впрочем, быть может, мы побеседуем в иной обстановке?

– Стало быть, по вашим словам выходит, что госпожа Киреева находится в Петербурге? – Желтовский нервно потер руки, сидя напротив следователя в его длинном, узком, как гроб, кабинете.

– Или женщина, чрезвычайно на неё похожая, – уточнил следователь. В том-то и сложность, что надо опознать эту женщину, удостоверить её личность при помощи людей, которые в свое время хорошо знали Кирееву. Поэтому я и пригласил вас, сударь.

– А прочие члены семьи Боровицких её узнали?

– Зина утверждает, что это она. А Полину Карповну я еще не приглашал, решил дождаться похорон и тогда уж. Ведь еще и ваша матушка хорошо знала подозреваемую?

– Помилуйте, – возмутился Желтовский, – неужели мою мать для этого надо вызывать из Варшавы? Вполне достаточно, если я сам её узнаю! Вполне достаточно! – добавил он запальчиво.

– Прошу вас, господин Желтовский! Не нужно сердиться и нервничать. Сейчас приведут подозреваемую, и я попрошу вас поговорить с ней и сделать свои выводы.

Следователь отдал распоряжение конвою, и повисло молчаливое ожидание. Сергей с трудом сидел на колченогом стуле. Неужели сейчас появится Розалия? Здесь? В кабинете полицейского следователя? Неужели он наконец встретится с ней после стольких лет ожидания? Подозреваемая? Убийца? Для Сергея это не имело никакого значения. Ведь он теперь адвокат. Да он горы свернет, чтобы вытащить её из тюрьмы! Только бы это и впрямь была Розалия!

Послышались шаги, дверь отворилась. Желтовский от волнения на миг прикрыл глаза, у него перехватило дыхание.

Глава двадцать третья

Полина Карповна пребывала в глубочайшем унынии и тоске. Её душа никак не могла примириться с мыслью о безвременной кончине ненаглядного сыночка. Она без конца принималась плакать и стенать. Посидит, поплачет, повздыхает и дальше принимается за домашние хлопоты. Закрутится, уйдет в заботы и вроде как забудет. А потом как присядет, и снова слезы рекой. Нынешняя жизнь Боровицкой состояла из бесконечной череды забот вокруг живого, но неподвижного тела супруга. Уже прошло десять лет после того страшного дня, когда бравый и крепкий полковник в одно мгновение превратился в совершенную развалину, в бревно с глазами, как она про себя его называла. Полина Карповна, Зина и прислуга постепенно приноровились к новому состоянию Ефрема Нестеровича и уже и не вспоминали о былых временах, когда он гарцевал на горячем коне и отплясывал мазурку до утра.

Вот и нынче наступил очередной банный день. Крепкий здоровый лакей, камердинер, горничная помогали хозяйке поднять неподвижное тело, погрузить его в ванну, да так, чтобы не захлебнулся. Да не ушибить. Помыть, переодеть и снова положить на кровать, высокие спинки которой и определяли для Боровицкого границы его нынешнего мира. На все это уходил почти целый день. Полина Карповна начинала нервничать еще за несколько дней до мытья мужа. А вдруг как простудится? А если упадет да ушибется?

– Чай, хуже нынешнего не будет, – прогудел как-то в ответ на стенания хозяйки камердинер. – И то, прости господи, это не жизнь! Вон, собака и то больше него теперь понимает!

– Что ты, дурень, несешь! Это твой господин, потомственный дворянин! А что с ним такое приключилось, так, значит, господу так угодно испытывать его и нас! На веру и терпение! Жизнь, она всякая святая! И такая жизнь тоже Господня воля!

– Конечно, на все воля Господня! – согласился камердинер. – А то, что терпения надо много, так уж тут вы, барыня, правы. Много терпения надо, и сколько еще понадобится!

Сколько еще понадобится? Этот вопрос она сама себе задавала каждый день. И каждый день она думала, а вдруг ЭТО произойдет именно сегодня. Она придет к нему утром, а он уже не дышит. И все, конец мучениям! Она вздрагивала от своих греховных мыслей, пугалась, крестилась и, отогнав их прочь, с еще большим старанием ухаживала за супругом. При этом, проходя мимо зеркала, Боровицкая с ужасом понимала, что ей уже незачем мечтать о свободе. Разорвав жертвенные путы, она не обретет уже ничего, кроме горькой одинокой старости. Дочь, старая дева, злая и истеричная, будет есть её поедом и тем самым отомстит за то, что мать всю жизнь предпочитала сына. А сынок-то взял и покинул её навеки!