Поль Бертрам - Тень власти

• Название: Тень власти
• Автор: Поль Бертрам
• Издательство: Бук Чембер Интернэшнл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В романе – «Тень власти» действие переносит нас в Нидерланды конца XVI века. Вовсю бушует нидерландская буржуазная революция, свирепствуют герцог Альба, инквизиция и испанские солдаты. В это время испанский наместник Гертруденберга граф Хаим де Хоравер спасает от костра инквизиции прекрасную Марион де Бреголь, обвиненную в служении дьяволу и черной магии. Борьба с инквизиторами и любовь привели его на сторону врагов Испании, где он под именем графа Ван Стинена стал популярным военачальником принца Вильгельма Оранского. Роман насыщен самыми невероятными приключениями, войнами, интригами и любовными историями – всем, что любит читатель авантюрно-исторической литературы.

---

Я не мог уяснить причин, по которым он принял участие в этой войне: они были известны ему да Господу Богу. Менее чем кто-либо, принц позволял заглядывать себе в душу. Если он думал не только о судьбе Голландии, но принимал в расчет себя и свою семью – что ж, это вполне естественно для каждого, и я не мог осуждать его за это.

Вот что было известно о принце Вильгельме Оранском как об общественном деятеле.

О его частной жизни мне не было известно ничего. Судьба до сего времени не благоволила к нему. Невзгоды и несчастья не служат, впрочем, верным оселком для воспитания людей. Им может быть только власть, которую они уже успели вкусить. Не могу сказать, был ли он великодушен или мстителен, величав или мелочен в своем обращении с другими. Как ни странно, но люди талантливые и родившиеся под счастливой звездой могут быть в некоторых случаях весьма мелочны. Герцог Альба, например, никогда не мог забыть слов, сказанных ему графом Эгмонтом после победы при Сент-Кентене, и спустя десять лет помнил их так же хорошо, как минуту спустя после того, как они были сказаны.

Я принимал участие во всех битвах, которые принц давал герцогу Альбе. При переходе через Гету я помог рассеять его арьергард; в битве при Монсе я едва не захватил принца в плен. По моему совету его сына отправили в качестве не то заложника, не то пленника в Испанию. И вот теперь я предаю себя в его руки, без всяких предосторожностей, отчасти из инстинкта, отчасти по отсутствию для меня всякого иного выхода. Пройдет ли это мне даром – неизвестно.

Наконец мы прибыли к его дому. Я слез с лошади, совершенно окоченевший от холода: зима была необыкновенно сурова, а я просидел в седле уже несколько часов. Тем не менее самообладание вернулось ко мне, ибо в настоящий час должна была решиться судьба моей жены.

В дверях меня встретил дежурный офицер.

– Вот лицо, которое желает говорить с принцем, – сказал старший конвойный.

Офицер внимательно оглядел меня. Мое вооружение и сбруя моей лошади были довольно ценны.

– Как прикажете доложить о себе и от чьего имени вы явились к принцу? – спросил офицер.

– Я дон Хаим де Хорквера граф Абенохара и являюсь по своей собственной инициативе, – отвечал я, поднимая наличник.

Он впился в меня взглядом, словно перед ним предстало привидение.

Так как он молчал и не двигался, то, выждав минуту, я спокойно повторил:

– Дон Хаим де Хорквера граф Абенохара. Сначала довольно трудно произнести это имя, но потом мало-помалу к нему привыкаешь.

Он снова бросил на меня любопытный взгляд и сказал:

– Мне ваше имя хорошо известно, но я был очень удивлен, что пришлось его услышать здесь. Прошу извинить меня. Я сейчас доложу о вас его высочеству.

Он скоро вернулся обратно и пригласил меня следовать за ним.

Минуты через две я стоял перед принцем. Я хорошо помню все, как было, ибо это был весьма унизительный момент. Я никогда не любил ренегатов и не мог сказать принцу, что я пришел к нему из любви к Голландии, которая, хотя и поздно, проснулась во мне… Я пришел к нему потому, что нуждался в его помощи, чтобы спасти мою жену. И хотя я прибыл не с пустыми руками, однако могло показаться, что то, чего я требовал, превышало то, что я мог предложить. А я был не мастер выпрашивать.

Комната, в которую меня ввели, была невелика и слабо освещена: день был сумрачный, а потолок темного дуба поглощал и тот слабый свет, который проникал через низкое окно. На письменном столе горели еще две свечи. В камине против двери горело несколько больших поленьев.

Принц стоял, прислонившись спиной к камину. Его окружали три или четыре лица, которых я не знал.

Я сразу узнал принца, хотя никогда не видал его раньше. Несмотря на то, что он держал себя спокойно и в высшей степени скромно, никого другого из присутствовавших нельзя было принять за главного. Его волосы уже поредели и начинали седеть на висках, хотя ему было всего тридцать девять лет. Но глаза его блестели и выдавали большую внутреннюю силу.

Я поклонился и ждал.

– Вот неожиданный визит, граф, – начал принц по-испански. – Да еще при самых странных обстоятельствах. Могу спросить, чему я обязан удовольствием видеть вас здесь?

– Ваше высочество, – отвечал я по-французски, – я прибыл сюда для того, чтобы предложить вам мою шпагу и несколько сотен всадников, если Голландии могут понадобиться наши услуги.

Мои слова, по всей вероятности, изумили принца, но он не показал и виду. Все окружавшие его были удивлены. Все смотрели на меня, как смотрели бы на дьявола, входящего в рай с просьбой дать ему место в рядах небесного воинства. Но принц оставался спокойным и невозмутимым.

– Если мы примем ваше предложение, то каковы будут ваши условия? – спросил он.

– Я не ставлю никаких условий, ваше высочество. Если вы примете наши услуги, то, может быть, я попрошу у вас одной милости. Но условий я никаких не ставлю.

Принц в упор стал смотреть мне прямо в глаза, как бы стараясь прочесть в моей душе. Выдерживать этот взгляд с ложью на сердце было не особенно приятно. Но у меня не было необходимости скрываться от его взгляда. Я говорил искренно, и самое унизительное для меня было впереди.

Я также впервые встретил человека, который не боялся моего взора, и сразу почувствовал к нему какую-то странную симпатию, которая обыкновенно невольно вспыхивает между двумя сильными натурами.

– Какое ручательство вы можете представить? – тем же спокойным, холодным тоном спросил принц.

– Кроме себя самого, никакого, – отвечал я.

Тот же вопрос задала мне когда-то донна Изабелла и получила тот же ответ. Но у принца было больше оснований задать такой вопрос.

– Гордый ответ, граф.

– Может быть. Прошу извинить меня, так как другого дать я не в состоянии.

– Разрешите мне, ваше высочество, сказать несколько слов, – промолвил один из стоявших около принца.

– Говорите, – отвечал принц, полуобернувшись к нему.

– Позвольте предостеречь вас: не доверяйтесь этому человеку. Он был злым гением герцога Альбы: он исполнял все, что тот приказывал; сжигал и конфисковывал всюду, куда бы его ни послали. Из всего этого проклятого народа он самый проклятый. По его настояниям увезли вашего сына в Испанию – не забывайте этого, ваше высочество. Действительно, дон Хаим де Хорквера, вы обнаружили огромное мужество, явившись сюда один и предав себя в руки принца и его друзей.

– Я пришел сюда, доверяя принцу, ибо он принц, – просто ответил я. – Что касается его друзей, то я готов свести с ними счеты, каким им будет угодно образом, в том числе и с вами, граф.

Судя по его манерам, я был почти уверен, что предо мной был граф Люмей де Ламарк. И я действительно не ошибся.

– Теперь я только прибавлю, что я всегда был уверен, что поступаю так, как это приличествует моему имени. Герцогу незачем было заставлять меня. Ибо и без меня он привел с собой достаточно народу из Испании. Да и здесь, в Брюсселе, нашлось немало таких, которые готовы были исполнять его волю. Что касается остального, то я исполнял приказания, которые мне передавались от имени короля, иногда даже вами, как это было, например, при Горке.

Он покраснел и схватился рукой за шпагу. Я глядел на него холодно и даже пальцем не пошевелил, ибо с графом Люмеем считался меньше, чем с кем-либо.

Прежде чем он успел что-нибудь ответить, принц поднял руку и сказал тем спокойным, но повелительным тоном, который исключал всякую возможность противоречия.

– Тише, де Ламарк. Извините, граф Абенохара. Но заверения испанцев, которые они дают еретикам, до сего времени были таковы, что не исключали необходимости принимать меры предосторожности. Согласитесь, что появление испанского военачальника, имеющего такую репутацию и положение, как вы, и покидающего герцога, чтобы перейти ко мне, не имеющему возможности похвастаться ни одной победой, согласитесь, что это – странная вещь и что мы имеем право удивляться.

– Ваше высочество, вы изволите забывать, что я ношу не только испанский титул, но по моему отцу я вместе с тем граф Авенсдорнский, а это уже касается голландской земли. Иначе не было бы оправдания тому шагу, который я сделал.

Это, казалось, подействовало на принца. По крайней мере, голос его звучал уже не так холодно, когда он сказал:

– Вы правы. Я забыл об этом. Извините меня. Но я не могу говорить с вами, как бы хотел, – как дворянин с дворянином. Ибо народ вверил свою судьбу в мои руки и рассчитывает, что при всей их слабости они будут защищать его против величайшей державы мира. Поэтому разрешите мне, прежде чем принять ваше предложение, задать вам два-три вопроса.

– Охотно, – отвечал я. – Спрашивайте, ваше высочество.

– Я слышал, что вы привели с собой беглецов. Не пожелаете ли дать нам объяснения относительно их? Может быть, нам придется благодарить вас гораздо больше, чем это мы предполагаем.