Поль Бертрам - Тень власти

• Название: Тень власти
• Автор: Поль Бертрам
• Издательство: Бук Чембер Интернэшнл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В романе – «Тень власти» действие переносит нас в Нидерланды конца XVI века. Вовсю бушует нидерландская буржуазная революция, свирепствуют герцог Альба, инквизиция и испанские солдаты. В это время испанский наместник Гертруденберга граф Хаим де Хоравер спасает от костра инквизиции прекрасную Марион де Бреголь, обвиненную в служении дьяволу и черной магии. Борьба с инквизиторами и любовь привели его на сторону врагов Испании, где он под именем графа Ван Стинена стал популярным военачальником принца Вильгельма Оранского. Роман насыщен самыми невероятными приключениями, войнами, интригами и любовными историями – всем, что любит читатель авантюрно-исторической литературы.

---

– Послушайте! – начал я опять. – Пусть они спокойно идут в тюрьму. Обещаю вам, что никакого вреда им не будет. Это обещаю вам я, дон Хаим де Хорквера.

Я мог обещать им это. Решение мое созрело.

Сначала они, было поколебались, но затем постепенно стали расходиться и освободили дорогу для арестованных и сопровождавшего их конвоя.

– Вы можете теперь идти вперед без всякого страха, сеньор, – вежливо сказал я офицеру конвоя. – Весьма сожалею о случившемся здесь с вами. Но ведь они – народ необразованный и не особенно вежливы с иностранцами. В своем невежестве они ропщут на то, что их дочерей сжигают, не понимая, что в этом – единственное средство спасти их душу. Поэтому они совершенно напрасно впадают в гнев и не стесняются ставить вас в столь неприятное положение. Но сознание того, что все это произошло к вящей славе Божией, должно служить вам утешением в вашем деле. Без этого его можно было бы счесть неблагодарным для человека вашего происхождения и положения.

Офицер – молодой человек из хорошей семьи – покраснел до корней волос.

– Мне было так приказано, сеньор. Сам я не добивался этого поручения. Если я колебался, то не из страха перед толпой, а потому, что в ней были женщины.

– Очень рад слышать это. Это делает вам честь. Что касается остального, то со временем вы ко всему этому привыкнете. Тут нужна только привычка. Хотя под старость это, может быть, и наскучит вам, и вы сделаете какую-нибудь очень умную или очень глупую вещь, смотря по характеру. Честь имею кланяться.

Не знаю, вполне ли он понял меня. Но он, видимо, неглупый и порядочный малый, и жаль, что для него не нашлось лучшего дела.

Я отправился к барону фон Виллингеру.

Приближался конец.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Гертруденберг. Сентябрь 1573 года.

Не было до сих пор мужества опять взяться за этот дневник. Может быть, моя гордость не давала мне возможности открыть его, пока я не получу возможности сказать, что задача, мной себе поставленная, исполнена. В настоящее время она исполнена, но поздно. Ни для меня, ни для других это не принесло пользы.

Многое успело перемениться. Католический священник уже не служит обедню в алтаре церкви Святой Гертруды и святые удалены из тех уголков, в которых они чувствовали себя в безопасности в течение целых веков. Сама Святая Гертруда не нашла себе приюта в собственной своей церкви. Как-то пусто и неуютно в церковных приделах без этого воинства, которое наполняло темную пустоту жаром и верой.

Замолкли навсегда звуки торжественных гимнов, святые стены отражают теперь слащавые звуки гимна Маро, те самые, которые я когда-то, на другой день после моего приезда, слышал в маленькой часовне за городом. Вышитые облачения и епитрахалии уничтожены, и теперь священник держит речь перед своей паствой в простом черном одеянии, соответствующем важности его миссии. Суеверия многих веков изгнаны, и новому веку предоставлена свобода создавать новые на развалинах старых. Но какое мне дело до всего этого?

«Да будет воля Твоя», – говорил священник в церкви, но я еще не научился повторять это. Что же мне остается сказать?

За последнее время не заглядывал в эти записки и не думал, что когда-нибудь открою их опять. Я надеялся, что белые руки моей жены перевернут когда-нибудь эти листы и что она найдет в них что-нибудь в мою защиту, когда меня уже не будет в живых. Но вышло иначе. Конец настал в тот самый час, который я предвидел, и был ужасен.

Я, который хотел расплатиться за все, уцелел против моей воли, уцелел, конечно, только физически. В других отношениях я, видит Бог, пострадал жестоко.

Теперь я хочу занести все в этот дневник, пользуясь разрозненными, поспешно набросанными заметками. Они лежат на столе передо мной, ожидая, когда я прочту их в последний раз и уничтожу. Но и без них я отлично помню все, как будто это произошло вчера. Если б я даже и захотел забыть все случившееся, я не мог бы этого сделать.

Дело было уже к вечеру, когда я написал последнюю строчку. Около пяти часов, в полумраке сидел я за своим письменным столом. Отложив в сторону перо, я старался собрать свои беспорядочно толпившиеся мысли. Когда человек любит и дает себе жить всего три дня, то в иные минуты мысли его оказываются в расстройстве, и нужны нечеловеческие усилия, чтобы привести их в порядок.

Вдруг сзади меня послышался легкий шелест, похожий на шелест шелкового платья. Я поднял глаза. Передо мной стояла моя жена!

Кровь бросилась мне в голову, ибо никогда еще не приходила она в мою комнату. На ней был туалет для приема гостей, которых я пригласил на вечер, хотя самому мне было не до приема. На ее лице играл свет, бросаемый пламенем свечей. Ее шея и руки были открыты. На шее у нее красовалось ожерелье, подаренное моей матери в день ее свадьбы императором Карлом, которое я несколько недель тому назад дрожащими руками надел на мою жену.

Сначала я не знал, что подумать об этом визите, но, взглянув на нее еще раз, понял, что не из любви пришла она сюда. Лицо ее было бледно, глаза горели, грудь волновалась.

– Я не знала, что вы имеете обыкновение нарушать ваше слово, дон Хаим. Впрочем, виновата. Мне не было дано точного обещания, но я была так наивна, что вообразила, будто оно было дано. Я не подозревала, что ваши понятия о чести так отличаются от наших.

Я вскочил в ярости и отчаянии.

– Что случилось? – закричал я. – С ума вы сошли, что ли?

– Сошла с ума! Наоборот, я теперь только взялась за ум. Как жаль, что это произошло так поздно.

Величайшим усилием мне удалось вернуть себе хладнокровие.

– Прежде чем оскорблять меня, будьте добры объяснить, в чем дело?

– Вы хорошо умеете притворяться невинным. Но, поверьте, теперь это вам уже не удастся, – сказала она, глядя на меня с гордым презрением.

– Что вы хотите этим сказать? – хрипло спросил я. – Если сегодня схватили нескольких несчастных, то я ничем, не мог помочь им. Вы отлично знаете, что в делах этого рода я уже ничего не могу сделать, что моя власть – вопрос, быть может, нескольких часов. Но этим последним жертвам придется пострадать меньше, чем другим.

Она не обратила внимания на мои последние слова.

– Вы очень хладнокровно говорите об этих нескольких несчастных. Конечно, вам к этому не привыкать – я это упустила из виду, – но в числе этих несчастных находится и мой отец.

– Ваш отец! – крикнул я в ужасе.

– Будьте искренни хоть раз в жизни. Так будет лучше. Я стиснул зубы. Надо было сохранять спокойствие. Если я не сдержу себя и поддамся гневу, то никогда не узнаю истины. А это было важнее всего, ибо подходило мое время.

– Ваш отец! – повторил я. – Его взяли в тюрьму сегодня днем?

– А, теперь мы начинаем понимать друг друга. Вы могли бы избавить меня от вступления. Как я была наивна! Дон Педро вчера сказал мне, что он глубоко скорбит о том, что ему приходится сделать нечто такое, что заставит меня страдать, но что, к несчастью, у него нет выхода. Я поняла, что он пришел предостеречь меня. Но я вообразила, что его слова относятся к какому-нибудь аутодафе. Правда, когда я предложила ему какой-то вопрос, он как-то странно посмотрел на меня и сказал: «Поверьте мне, графиня, следователи оказались гораздо рьянее, чем я бы желал». Он что-то еще говорил, но я не обратила внимания. Возможно, что Господь тронул сердце даже инквизитора, нужды нет – каким образом. Но я все еще не понимала. Когда же сегодня произошла эта невероятная вещь, меня как громом поразило, и я теперь еще не вполне понимаю. Я была уверена, ведь вы мне обещали, что мой отец будет в безопасности. Господь видит, что и я кое-что сделала, чтобы добиться этого обещания. Я схватилась руками за голову и думала, думала. Потом я послала за доном Недро. Он явился немедленно и рассыпался в извинениях. Он повторил, что у него не было иного выхода, ибо донос был передан ему от имени короля. Он предложил мне обратиться к вам. Он даже пытался оправдать вас, уверяя, что вы, как ревностный католик, ставите дело церкви выше всяких других соображений. Вы – ревностный католик! Вы, не верящий ни в Бога, ни в дьявола! Дон Педро был глубоко взволнован, расставаясь со мной. И клянусь, если б я была в состоянии, я бы пожалела скорее его, чем вас, хотя он инквизитор и испанец.

– О. как я была наивна! – гневно вскрикнула она, топая ногой. – Как наивна! Еще вчера я могла бы спасти моего отца. Но никогда, никогда я не думала, что человек может быть так низок, так бесчестен. Й вот такой нашелся – мой супруг! Неужели вы не могли захватить его деньги каким-нибудь иным образом? Неужели вы не обладаете мужеством настолько, чтобы открыто совершить преступление и открыто, по-разбойничьи ограбить его? А я – я еще раскаивалась в том, что сказала вам в тот день, когда вы явились ко мне с предложением!

Она визгливо рассмеялась.

– Только подумать, что я отдалась такому человеку и что он владеет мной!